после разрезания ленты шарики поднимут пленку — и конный Чичагин выступит к публике. Наверняка придумал Хазин.

Мимо в сторону бани пробежали трое мальчишек, двое были наряжены в моторы, третий в синюю акулу. Я попытался вспомнить, осталось ли в Чагинске что-то из моторного и не появилось ли что-то из акульего, но не смог.

— День города как эстетическая обструкция, — прокомментировал Роман. — В сущности, всякий муниципальный праздник есть надругательство над здравым смыслом, но это можно только приветствовать.

Слишком отстраненно он это произнес, так что я заподозрил, что Роман тоже собирается… Подать голос, озвучить правду, возвысить громады своих обструкций.

Я тут же представил, как Роман во время выступления Механошина пробивается к трибуне, выхватывает у него микрофон и возвышает.

Из-за сцены выглянула сосредоточенная Зинаида Захаровна в официальном костюме и принялась озирать трибуну, безусловно, выискивая нас.

Наверное, это здорово — быть мотором или акулой, спешить в компанию других акул или моторов, в ногу шагать в строю мимо трибун — скандировать идиотские кричалки, бить в барабаны, потом пить чай с ватрушками, жечь костры на речном берегу.

Зинаида Захаровна направилась к нам. Я приготовился к скандалу, но случилось иначе — она подошла и улыбнулась:

— Виктор, Роман! Рада вас видеть! Молодцы, что пришли! Как ваше самочувствие?

— С переменным успехом, — ответил я.

Гладкая и ухоженная Зинаида Захаровна, с галстуком и бейджем, что-то в ней изменилось.

— Вот и отлично, — сказала Зинаида Захаровна. — Отдыхайте на здоровье! У нас сегодня отличная программа — концерт, потом конкурсы. И обязательно приходите на банкет!

— Мы придем, — пообещал я.

— Зачем придем? — спросил Роман.

— Как зачем?! — Зинаида Захаровна искренне взмахнула руками. — В прошлый раз всем очень понравилось ваше выступление, Роман! Вы… украшение любого праздника…

— Не буду плясать, — капризно перебил Роман. — Шмуля не пляшет для вурдалаков.

Зинаида Захаровна снова рассмеялась.

— Ну ладно, ребята, — она сверилась с часиками. — Вы пока отдыхайте, а у меня еще дела…

— А Хазин где? — спросил я.

Но Зинаида Захаровна уже спешила к пожарной машине, дежурившей в дальнем углу Центральной площади. Пожарная машина и два грузовика с солдатами.

— Не буду плясать, — повторил Роман. — Пляшите сами для себя…

Над площадью пролетел зеленый армейский вертолет со звездами на пилонах.

— У этой коровы двойная мускулатура, — сообщил Роман. — Очень редкая порода. Будущее сельского хозяйства.

Я не понял, Роман указал. За трибуной на территории рынка стояли несколько лошадей, а рядом с ними печально жевала сено ненормальных размеров пегая корова.

Трибуны окончательно заполнились, в том числе и нижняя, однако никаких знакомых лиц на ней я так и не увидел: ни Светлова, ни врио, ни Салахова, ни Кондырина, никого, начальственные места наполняли незнакомые люди в костюмах, вероятно, из областной администрации.

— Где он? — спросил Роман.

Я не знал, что ответить на этот вопрос.

Тем временем народу вокруг площади еще прибавилось, чувствовалось нервное радостное напряжение, все ждали начала и создавали гудение.

— Их вообще нет… — повторил Роман.

Я быстро достал чекушку и допил.

Заскрипели мониторы, по ушам резанул колючий звук, на сцену энергично запрыгнул молодой человек. Я не узнал его, какой-то новый, видимо, выписанный для форсирования праздника из области, а то и из Москвы. Человек сделал несколько приветственных и небрежных движений корпусом и руками, я решил, что его вполне можно называть Антон.

— Стук-стук-стук, я твой друг, — произнес в микрофон предполагаемый Антон. — Внимание-внимание, две минуты назад я отдал приказ бомбить Миннесоту, шутка, шутка, шутка…

Аппаратура заскрипела громче, Антон подал знаки звукорежиссеру, скрип исчез, включилась музыка.

— А у Чагинска есть гимн? — поинтересовался Роман.

— Не знаю…

Звучавшая музыка теоретически могла быть гимном Чагинска, слова, правда, отсутствовали, однако общий вектор муниципального развития при должном воображении уловить было можно. Музыка не задержалась, отзвучала быстро; к микрофону выступил мэр Механошин в сером пиджаке. Мэр приветственно помахал руками:

— Друзья! Чагинцы! По поручению и от имени будущего губернатора и правительства области я рад приветствовать вас в этот праздничный день — день рождения нашего любимого Чагинска! Чагинск — старейший город области, настоящая жемчужина Центральной России…

Я опять скосился на скамейку и отметил, что административные люди из области предпочитают двубортные костюмы, Механошин же застрял в однобортном.

— Ты тоже его не видишь? — спросил Роман.

— Я мечтал, чтобы сегодняшний день стал особенным днем! — продолжал Механошин. — Чтобы с сегодняшнего дня Чагинск и его граждане начали жить по-новому! И сегодня моя мечта исполнилась! Я рад разделить с вами эту победу! И с легким сердцем объявляю наш праздник открытым!

Механошин поклонился на три стороны, снова заиграла музыка, на этот раз фанфары, и тут же со стороны Центральной улицы на Центральную площадь вступили праздничные колонны.

Первыми шли боксеры. Боксеры совершали нырки и качали уклоны, месили воздух двойками, кроссами и апперкотами, вскидывали победительно руки. За боксерами следовало немного гимнастов и чуть побольше гиревиков: гимнасты виртуозно прыгали через скакалки, гиревики жонглировали разноцветными пудовками. Велосипедная секция была представлена десятком спортивных велосипедов — наездники проявляли большое искусство медленного передвижения, держали равновесие, виляли велосипедами, некоторые умудрялись подниматься на заднее колесо, а некоторые и на переднее.

— А где телефоны? — спросил Роман. — Я же видел их много…

— Сейчас… сейчас пойдут.

Я тоже ждал. Телефоны, шестеренки, ерши, гигантское копье, я хотел видеть вынос большого копья.

— Сейчас пойдут, — повторил я.

Но телефоны почему-то не пошли, вместо них двинулась слаженная колонна железнодорожников, никак не меньше полусотни человек.

— Приветствуем трудовые коллективы нашего города! — провозгласил Механошин.

Он не удержался и спустился со сцены, стал с неожиданным почтением пожимать идущим руки. Я подумал, что он сам происходит из железнодорожной среды или родители его путейской касты — трогательно, по-человечески себя повел.

За железнодорожниками выступили медики, во всяком случае женщины в белых халатах. Их должен был вести Салахов, но главного врача во главе колонны я не заметил. Медикам Механошин тоже руки пожал, но не подряд, а лишь избранным, после чего вернулся к микрофону и объявил:

— Администрация нашего муниципального образования подготовила для жителей еще несколько подарков. С радостью сообщаем, что со следующей недели в нашем городе работает мобильная связь!

Механошин указал ладонью на памятник, видимо, стихийно соглашаясь, что Чичагин немало сделал для развития мобильной связи.

— И поэтому администрация и чагинские коммерсанты всем ветеранам войны и всем первоклассникам дарят мобильные телефоны!

Толпа захлопала в ладоши и радостно засвистела.

— Самые дешманские, — прокомментировал Роман.

Я подумал, что сейчас-то и пойдут колонны мобильных телефонов во главе с сотовой вышкой, однако вместо мобильников через площадь проехала небольшая колонна мотоциклов «Урал» и «М-62».

— Да,