подводного государя охватывал золотой венец, в котором, как и на трезубце, горели крупные изумруды. Одет повелитель северных морей был неожиданно просто – в переливчато мерцающую бледно-зеленую рубаху из чего-то похожего на рыбью чешую, да и всех украшений, помимо венца – золотой пояс со вставками из драгоценного зеленого янтаря, обхватывающий мощный стан, да пара тонких перстней на перепончатых пальцах.

– Здрав будь, царь-государь! – поклонился грозному хозяину Садко. Истинного имени царя он не знал, поэтому величал подводного владыку всегда по титулу, а про себя называл Северянином. – Призвал ты меня пред свои очи – вот я и явился.

Голос у новеградца охрип и сел от волнения, но капитан «Сокола» изо всех сил старался держаться спокойно. Не из тех был Садко, кто перед сильными мира сего на брюхе ползает, даже если речь о собственной жизни идет – всё равно, земной это государь или подводный. Да и не терпел морской властитель, когда перед ним пресмыкались и лебезили, зато отвага и упрямая стойкость его сразу и забавляли, и заставляли с известной толикой уважения относиться к храбрецу – насколько, конечно, владыка вообще был способен уважать людей. Именно этим и привлек когда-то Садко высочайший интерес. Так, по крайней мере, думал сам новеградец, а уж как оно было на самом деле…

– И ты здрав будь, данник мой, – пророкотал Северянин. Грозный холодный бас звучал благодушно и даже приветливо, но суровый, точно из камня вырубленный лик не дрогнул, а зеленовато-стальные глаза продолжали испытующе всматриваться в лицо Садко, словно на самое дно души пытаясь заглянуть. – Прибыл ты на пир без задержки, не опоздал. Хвалю.

Да уж, попробовал бы опоздать… Крепко бы ему не поздоровилось, и это – самое малое.

– Заслуги в том моей нет, – скромно отвечал новеградец. – Корабль чудесный меня без промедления к тебе доставил, мне только на досочку встать и осталось.

– То правда, – кивнул повелитель северных вод. – Вижу, мой подарок тебе хорошо служит. Немало морей он за три года килем перепахал – и немало берегов повидал, мне неведомых… Будь и впредь так же усерден да смел, это тебе зачтется! К слову, дары твои недавние, безделушки чародейские диковинные, меня тоже развлекли. Много в моих сокровищницах редкостей с земли, а таких еще не было… Верно ты сделал, что ими отдарился: и меня уважил, и не для вас, людей, эти игрушки. Опасные они, у меня в сундуках им самое место.

Усмехнулся он сейчас чуть заметно в бородищу – или это Садко показалось?

– Договор наш я чту, царь-государь, – учтиво наклонил голову капитан. – Про обязанности свои помню.

Ох, мягко да ласково стелет владыка морской, но, похоже, прямо сейчас к главному перейдет – долгих обменов пустыми любезностями он не терпит. Ну да, так и есть!

– А коли помнишь, то не подведешь меня сегодня! – в могучем раскатистом басе словно бы громовой отзвук послышался. Это был даже не приказ, это была уверенность, незыблемая, как гранитные скалы над северными заливами-фьордами. – Много нынче на пиру у моего южного брата забавных гостей с земли будет, много диковинок прочие морские государи припасли, чтобы их перед всеми напогляд выставить, но я всех за пояс заткну! И себя заодно потешу: давно твоей музыки не слыхал… – он осекся, прищурившись. – Да только что-то гуслей, смотрю, при тебе не видать. Где они?

Началось. Ну, держись, Садко – и надейся теперь лишь на свою удачу…

– Не захватил я с собой гусли, царь-государь, уж прости, – новеградец облизал пересохшие губы и упрямо вздернул подбородок. Трудно было выдержать взгляд подводного владыки, потемневший от гнева, точно штормовое море, но Садко на сей раз как-то справился. – Струны у них порвались…

Это была чистая правда.

– Так новые почто не натянул?! – гром в ледяном голосе загрохотал уже явственно, потемнело и лицо царя. – Или ты мне голову морочишь?!

– Да позволь, куда мне? – Садко упорно не опускал глаз, хотя спину колотила морозная дрожь. – Струны-то полбеды, да вот палец лопнувшей струной рассекло и костяшки, сам погляди, разбил, играть не смогу.

Это тоже была, к слову, правда, только после мазей Витослава и разбитые в драке костяшки зажили, и порез давно затянулся, не такой он глубокий был…

– Видел я, как ты и в пару пальцев с гуслями управлялся! – могучая длань так сжала каменный подлокотник, что еще бы немного – и раскрошила б в щебень.

Надеяться на простодушие Северянина было глупо, только ничего другого Садко придумать не сумел, а потому продолжал упрямиться.

– А самое главное – бочок яровчатый у гуслей треснул, так что я их в Ольше оставил, отдал в починку…

– Врешь! – морской владыка стремительно поднялся во весь свой огромный рост, нависнув над невольно отступившим Садко. Полыхнувшие зелеными молниями очи царя заледенели и сузились, вышитый жемчугами сапожище зло притопнул по песку, и колыхавшийся рядом со скамьей синий морской цветок испуганно схлопнул лепестки-щупальца. – Насмехаться надо мной вздумал?! Или опозорить меня перед соседями да перед всеми гостями собрался?! Хорош бы я был, если бы не поговорил с тобой перед пиром! Вот как чуял, что строптивость в тебе взыграет… Да понимаешь ли ты своим человечьим жалким разумением, что мною на кон брошено?! Речь о чести моей идет! И не только о ней одной!

Страх проступил даже на невозмутимых лицах слуг-морян, застывших у стен, а их повелитель, вконец разбушевавшись, жахнул трезубцем о каменные плиты под ногами. Грива седых кудрей Северянина аж дыбом встала от ярости.

– На осенних пирах мы, государи морские, всегда об заклад бьемся, чья диковина чуднее окажется! Коли выиграю, в немалой прибыли останусь, а ежели проиграю, придется расплачиваться и сокровищами из подводных пещер, и кладами древними затонувшими да не одно китовое стадо им из северных морей пригнать… Убытки понесу превеликие, а во всех морях-океанах надо мной из-за тебя, червя, целый год потешаться будут! Или тебе голова собственная надоела, коли ты ею не дорожишь?! Обещал играть, так играй! Договор тобою подписан!

Капитан с трудом сглотнул слюну. Как растолковать освирепевшему государю, почему Садко идет против его приказа? Начнешь объяснять, что царская забава тысячи людей погубит и сотни кораблей потопит – лишь плечищами пожмет: мол, мне-то что с того? Это всё равно что пытаться со штормом по душам поговорить – или с огненной горой, извергаться задумавшей… Пробовал ведь уже новеградец однажды до Северянина достучаться – но лишь посмеялся тот от души, держась за бока.

Договор есть договор, коли подписал – выполняй…

Садко моргнул, вдруг сообразив, что есть и другой