на меня. Сегодня он было разодет, будто настоящий король: камзол из медного бархата с золотым отливом расшит с изумрудными пуговицами, на груди медальон герцога, а на голове тяжелая герцогская корона Викторфов, увенчанная изумрудами. И не верится даже, что это мой будущий супруг, что все это не сон, не иллюзия, а новая жизнь, шанс на которую мне выпал и я его не упустила. И в голове мелькнуло сожаление, что и прежде бывало, что жизнь дарила мне шансы, но как-то всякий раз я «щелкала клювом» или сама отказывалась от них, надеясь на что-то большее, а потом и вовсе считала — чего уж, жизнь уже кончилась, можно не пытаться. Сперва я думала так в тридцать пять, потом в сорок сожалела, думая: «да ладно, в тридцать пять надо было хвататься, а теперь в сорок кому я нужна» — и все повторялось и в сорок пять, и в пятьдесят, и позже... сожаления о прошлом, об упущенных возможностях, вечно соседствовали в моей жизни с тем, что я упускала те шансы, которые были перед носом здесь и сейчас.

Но в этот раз, в этот раз я не иначе как чудом ничего не упустила. И вот я смогла взять под руку своего будущего мужа, сжать его теплую ладонь, опереться, ощутить его силу, и в голове щелкнуло: «это реальность, это все взаправду». И от облегчения захотелось рассмеяться.

Священник: благообразный старик в белой скромной рясе с седой бородой до пояса недолго мучил нас лекциями о праведности брака, лишь взглянул в глаза и уверенно сказал, что мы люди взрослые и понимаем, на что идем. Но и спрос с нас больше, чем с молодых да глупых — не глупить, не обижаться по мелочам, не терять время, а жить в ладу, помогать друг другу, заботиться и поддерживать во всех начинаниях.

И я легко ответила «Согласна», когда он спросил, готова ли я вступить в брак с Грегори Викторфом, разделить его бремя, быть поддержкой и опорой, любить его, сколько Богами отмеряно.

Грегори поднял мою руку и надел на безымянный палец кольцо с крупным изумрудом в окружении бриллиантов — обручальное кольцо рода. И я ответила ему тем же. Затем мне под ноги поставили маленькую скамеечку, на которую я опустилась коленями и склонила голову. Фло помогла снять с меня фату и диадему, и затем отступила в сторону.

— Ты не только моя супруга теперь, ты поклялась разделить мое бремя, а значит стать герцогиней Викторф, заботиться о нашем роде, о памяти предков, оберегать землю, что они нам оставили, заботиться о людях, что живут на ней, — на мою голову опустилась тяжесть малой герцогской короны, едва не заставив пошатнуться. — Поднимитесь, герцогиня Матильда Викторф!

Я поднялась и неуверенно обернулась к гостям. Они аплодировали, взгляд сам собой нашел радостных друзей и родных: вот Зоуи едва не подпрыгивает от восторга подле Кристофера, который уезжал после балов к себе в баронство на сбор урожая и едва успел вернуться к свадьбе. Вот Патрисия подле Леона радостно аплодирует нам с Грегори, а ее будущий жених смотрит больше на нее, чем на церемонию. А вот и Джозеф улыбается радостно, словно солнышко, и мне становится не по себе — не решил ли он использовать наш праздник для очередной тайной операции. Впрочем, нет, ничего, вот к нему подошла Флоренс и что-то шепнула, и улыбка Джозефа стала более естественной.

— Есть хочется! — крикнула Патрисия.

— Голодно, очень голодно! — поддержал ее, смеясь, Леон, здесь не было принято кричать «горько», вместо этого было «голодно».

— Пусть Боги благословят ваш брак любовью и страстью! — провозгласил священник и неожиданно ловким движением накрыл нас с Грегори снятой с меня до этого фатой.

— Традиция, — хихикнул мой теперь уже муж, склонившись к моему лицу.

— Сладко, ой сладко! — закричали гости, среди которых одновременно слуги начали разносить подносы с угощениями. — Пусть боги услышат и даруют этой паре сладкую и безмятежную жизнь!

— Ну, раз традиция, — усмехнулась я и, привстав на цыпочки, прильнула к мужу, обнимая. Он тоже не растерялся и припал к моим губам.

Наконец-то можно было запутаться пальцами в черных волосах — только аккуратно, чтобы не уронить корону, сжать руки на сильных плечах, потеряться во времени...

— Матушка, — требовательный голос все пытался отвлечь меня от приятного занятия.

— Герцог, пора, — со смешком заметил другой голос.

— Ну, матушка! Матушка, гости уже отправились в зал для банкета, — продолжил нудеть женский голос.

— Да ладно, оставьте их, пусть гости сами веселятся, — хихикнул легкомысленно кто-то.

— Ну, не здесь же, пусть хоть до комнаты поднимутся, — возмутилась опять одна из моих девиц.

Я все же вынырнула из сладострастной неги просто чтобы глянуть — кто это из моих такой сообразительный, не Трис ли? Мы тут с Грегори, между прочим, ничего такого не делали... даже если и хотелось. Глянула на осоловевшего мужа, измазанного губной помадой и вздохнула, сбрасывая с нас фату:

— Косметичку принесли?

— Пожалуйста, — Фло тут же подала необходимое, пряча усмешку.

Я поспешила привести в порядок мужа с помощью салфеток и отпустить его к гостям, а потом уже занялась собой. Ничего, у нас еще вся ночь впереди. Между делом Трис подсунула мне кусочек чего-то, похожего на косхалву. Я сунула белый квадратик за щеку — традиция.

Перекусив, я окинула взглядом лики местных богов, которые, как мне показалось, взирали на меня с усмешками. Ну, думаю, своим представлением мы их повеселили. И тут заметила как одна из статуй мне подмигнула. Это был высокий крупный мужчина с окладистой бородой и большим молотом, чем-то напоминающий мне смесь Зевса и Гефеста — местный главный бог, покровитель всех мастеровых и искусство. Но на миг в его лице мне показалось что-то знакомое, будто холодок пробежал по спине...

— Ну, идем? — подтолкнула меня под руку Фло.

— Да, конечно, — когда я вновь оглядела статуи, то не заметила в них ничего необычного. Еще раз глянула в маленькое зеркальце, проверяя макияж и прическу, одернула платье, поправила малую герцогскую корону на голове — тяжелая, зараза, а мне в ней весь праздник ходить. Ну, ничего, — идем, — и я поспешила к своему супругу и гостям.-----

Спасибо, мои дорогие читатели, что были со мной на этом долгом пути! Спасибо за вашу молчаливую поддержку, большое спасибо за