трещин, Фан Добин судорожно вдохнул — в расколовшемся камне показались кости черепа, неужто во всех глыбах здесь спрятаны кости? Да как это возможно? Ли Ляньхуа пальцем постучал по этому “камню”, послышался глухой звук.

— Слой гончарной глины, — прошептал он.

Гончарная глина… означает, что кто-то облепил черепа глиной и обжёг… Для чего? Те пропавшие трупы были съедены или сожжены? Или же это было воздушное погребение либо погребение в воде? У Фан Добина в голове в одно мгновение возникли всевозможные причудливые картины, он незаметно для себя тяжело вздохнул и задрал голову — в небе и правда кружило много орлов.

— Говорят, там, где опускаются орлы, всегда есть кости мертвецов, пойдёмте посмотрим?

Лу Цзяньчи, ещё не оправившись от испуга, вызванного черепом в глине, поднял голову.

— Идём.

Они погнались за тенями орлов вниз с горы и попали в глубокое ущелье рядом с деревней Шишоу. На берег журчащего ручья опускалось немало разнообразных по размеру хищных птиц, которые, завидев людей, захлопали крыльями и взлетели в небо, непрерывно кружа.

Фан Добин с отвращением помахал рукавами — впервые за всю жизнь орлы показались ему такими же мерзкими, как мухи.

Лу Цзяньчи подошёл к берегу и тут же судорожно втянул воздух. Дно неглубокого ручья заполняли различные суставы, и неважно, была кость толстой или тонкой — все они были нарублены на кусочки длиной не более одного-двух цуней. Целиком усыпанное костями дно, сверкающая, прозрачная как стекло вода горного потока, беспорядочно летающие мухи и комары — всё казалось неописуемо зловещим и странным.

— Это человеческие кости? — Лу Цзяньчи побледнел — если да, то здесь не меньше сотни скелетов.

Ли Ляньхуа опустил руку в воду, выловил косточку и долго разглядывал.

— Разве это не фаланга?

У Фан Добина волосы встали дыбом.

— Зачем ты ещё и трогаешь…

Рассмотрев поближе, он увидел, что это две сочленённые фаланги пальца, судя по длине и суставу — и правда от человеческой руки.

Ли Ляньхуа поднял голову, посмотрел туда, где сидели орлы, и тихонько вздохнул. У Лу Цзяньчи дрогнуло сердце, он перепрыгнул через ручей и увидел, что на том месте после орлов и правда осталось несколько обломков костей с ещё не высохшей кровью, распространявших слабое зловоние.

Фан Добин перепрыгнул следом.

— Среди плоти есть эти дикорастущие овощи, — прошептал он, — и всё это сварено…

Волоски на спине Лу Цзяньчи встали дыбом от ужаса. Ли Ляньхуа спокойно стоял на другом берегу ручья, и не только не подходил ближе, но и вовсе не смотрел на груду костей — подняв голову к небу, он следил за кружащими орлами, а потом снова тихонько вздохнул.

— Несносный Ляньхуа! — вдруг завопил Фан Добин. — Ты ведь вчера поднимался на гору и всё видел? А сегодня нарочно привёл нас смотреть на эти ужасы, твою мать, ты это нарочно! Нарочно издеваешься надо мной! Привёл меня смотреть на это… эти…

Лу Цзяньчи смотрел на ошмётки сваренного мяса, и его сердце отчего-то преисполнилось скорбью по превратностями судьбы, он оглянулся на бегущую, словно беспощадное время, воду, погрузившиеся на дно белые кости, и глаза у него защипало, а душу охватило нестерпимой мукой.

Ли Ляньхуа перевёл взгляд на Фан Добина и улыбнулся безмятежной и спокойной улыбкой.

— Все люди умирают…

— Разве люди должны умирать вот так… оскорбительно… — повысил голос Фан Добин. — Когда человек умирает, его сыновья и внуки должны сделать подношение, воскурить фимиам, сжечь жертвенные деньги, а так — разве можно? Как можно есть… есть своих собственных отцов и матерей?

— Во всяком месте свои правила, если умершие добровольно согласились, почему бы не считать это величайшим проявлением родительской любви? Людоедство существует очень давно, оно страшно не само по себе, а когда становится обычным делом, когда людей убивают ради мяса, ничем не отличаясь от диких зверей, — медленно проговорил Ли Ляньхуа. — Деревня Шишоу мало населена и крайне истощена, они привыкли есть человечину. Если после массового убийства людей с центральных равнин они съели и их останки, то разумеется, едва мы трое пришли в деревню, в их глазах уже превратились в дичь, поэтому неудивительно, что они знали, когда мы зашли на постоялый двор.

— Выходит, староста нарочно был так добр к нам, намеренно угощал лучшим вином, чтобы напоить допьяна, потом отправил этого пятнистого монстра нас убить, а они дождались бы мяса? — с отвращением произнёс Фан Добин. — Ты это имеешь в виду?

— Это лишь одна из причин, — кивнул Ли Ляньхуа. — Гораздо более важная — что мы вломились на постоялый двор, и он хотел убрать свидетелей.

На лице Лу Цзяньчи отразилось потрясение.

— Люди на постоялом дворе, скорее всего, были убиты пятнистым чудовищем, вы ведь сказали, что старик Ши не способен им управлять, а если мертвецы оттуда — не его рук дело, зачем ему избавляться от свидетелей?

— Потому… что он думал, мы разглядели облик этого пятнистого монстра. Он отказался от намерения убить нас, во-первых, поскольку посчитал, что нас тайком защищает “подобный небожителю мечник в белом”, а во-вторых, позже он понял, что на самом деле мы не рассмотрели, как именно выглядит монстр.

Глава 73. Охотничья деревня

— Облик пятнистого монстра? — нахмурился Фан Добин. — Всё тело этой твари покрыто пятнами, похожими на кровь, конечности очень длинные, она может изгибаться как угодно, похожа на человека, но в то же время нет, двигается стремительно, обладает огромной силой.

Ли Ляньхуа уставился на друга.

— А его лицо ты видел?

Фан Добин приоткрыл рот.

— Я… должно быть, видел, просто не помню.

Ли Ляньхуа посмотрел на Лу Цзяньчи, тот побледнел и помотал головой — он дважды столкнулся с тварью, но был слишком взволнован и не разглядел лица.

— Таким образом… пожилой староста понимал, что мы, самое большее, догадались о случившейся на постоялом дворе резне, но на самом деле не сможем узнать, что произошло в действительности, — с сожалением во взгляде медленно проговорил Ли Ляньхуа. — Старик Ши хочет скрыть не жестокое истребление людей центральных равнин в деревне Шишоу — для него, возможно, это и вовсе величайшее достижение, он хочет скрыть… правду о пятнистом чудище.

— Какая ещё… правда о пятнистом чудище? — удивился Фан Добин. — Разве оно не монстр из горного леса, сам по себе уродившийся таким?

Ли Ляньхуа широко распахнул глаза.

— Разумеется, нет.

— Оно не монстр от природы? — растерялся Лу Цзяньчи. — Тогда что?

— Неужто правда призрак? — Фан Добин покосился на друга. — Живой труп или паук, который совершенствовался много лет и превратился в нечисть?

— Если хочешь назвать его