живым трупом… ну… с трудом, но можно притянуть за уши, — пробормотал Ли Ляньхуа.

У Лу Цзяньчи мурашки побежали при мысли, что он дважды столкнулся с этой тварью едва не лицом к лицу.

— Живой труп? — Он и не представлял, что настолько боится призраков, что на теле все волосы встают дыбом.

— Что за вздор! Я в цзянху с самого рождения рискую жизнью, обошёл неизвестно сколько могил, даже в императорской гробнице побывал, если бы в мире правда существовали ожившие трупы, я бы уже несколько десятков раз помер. — Фан Добин презрительно фыркнул. — Эта тварь явно живое существо, просто похожее на человека, может, какая-то обезьяна, вроде орангутана.

Ли Ляньхуа кашлянул.

— Так ты рисковал жизнью в гробницах десятки раз, прости за невнимательность…

— Ну, не десятки, но несколько раз был, — тоже кашлянул Фан Добин.

— Оставим пока вопрос, живая эта тварь, мёртвая или полумёртвая, — продолжал Ли Ляньхуа. — прежде всего… на постоялом дворе она следила за нами и в первый раз, в галерее, полезла к герою Лу, во второй раз, в гостевой комнате, она снова полезла к герою Лу… — Он посмотрела на Лу Цзяньчи. — Неужели у вас есть какое-то сокровище, что её привлекает?

— Сокровище? — Лу Цзяньчи махнул рукавом. — У меня нет ничего, кроме меча из тёмной стали.

— Но чудище безусловно следовало за вами… — Ли Ляньхуа пристально уставился на его меч.

Раскрыв рот, Лу Цзяньчи замотал головой.

— Не может быть! Я долгие годы не спускался с гор Удана, путешествую по цзянху всего несколько месяцев, и у нас в горах точно не было таких чудищ.

Ли Ляньхуа указал слегка вправо. Фан Добин с Лу Цзяньчи резко обернулись — вдалеке из чащи за ними пристально следила какая-то тень, сверкая маленькими глазками. Пятнистое чудище с постоялого двора неизвестно когда начало преследовать их, оно перемещалось столь бесшумно, что ни Фан Добин, ни Лу Цзяньчи ничего не заметили. Ли Ляньхуа спокойно помахал чудищу, но оно не сдвинулось с места.

Фан Добин, видя, что белый день на дворе, в небе ярко светит солнце и на земле царит мир, и даже если демоны и злые духи вылезут наружу, их сила сильно уменьшится, набрался смелости, поднял руку и тоже помахал монстру. Тварь по-прежнему не шевелилась.

Лу Цзяньчи медленно поднял руку и едва махнул, как тварь неожиданно встала с верхушки дерева — ветви дерева были гибкими, она лежала ничком сверху, и под её весом крона дерева изогнулась, когда же резко вскочила, дерево выпрямилось, с шумом опрокинув чудище навзничь.

Лу Цзяньчи вытаращил глаза и раскрыл рот, Ли Ляньхуа усмехнулся, Фан Добину стало и смешно, и страшно.

— Оно… что оно делает? Что за… глупое чудище?

Ли Ляньхуа встал сбоку от Лу Цзяньчи, внезапно схватил его за запястье, зажав место биения пульса, и медленно двинулся к упавшему монстру. Не ожидавший такого Лу Цзяньчи не успел ничего предпринять, как у него онемела половина тела, и поневоле пришлось следовать за ним.

Фан Добин побежал следом за ними.

— Эй, эй! — крикнул он. — Ты чего творишь? Эта тварь ужасно сильна…

Ли Ляньхуа, таща Лу Цзяньчи за запястье, прошёл десяток с чем-то шагов до места, где упало “пятнистое чудище”. Лу Цзяньчи, не в силах удержаться, прятался позади, но когда увидел монстра под деревом, понял, что упал он неудачно, всё ещё не мог подняться, и в лучах слепящего солнца кровавые пятна на его теле казались ещё более жуткими.

Неожиданно тварь повернула голову, и Лу Цзяньчи подскочил на месте, но Ли Ляньхуа держал его крепко, не позволяя отступить ни на шаг. Под принуждением, Лу Цзяньчи заставил себя посмотреть в лицо твари и вдруг замер.

— Ты… ты… — вскрикнул он, побледнев.

Ли Ляньхуа выпустил его руку, Фан Добин с любопытством выглянул из-за спины Лу Цзяньчи.

— Что такое?

Не сводя глаз с Лу Цзяньчи, тварь внезапно взревела и бросилась с быстротой молнии, ладонью целясь ему в грудь, и если бы попала, то точно вспорола бы ему туловище от груди до живота.

Ли Ляньхуа с Фан Добином выбросили руки вперёд в “рассекающей ладони” и совместными усилиями удержали её.

Не достигнув успеха, тварь развернулась и в одно мгновение скрылась в лесу, не оставив ни следов, ни тени.

— Несносный Ляньхуа, только не говори мне, что ты гонял нас по горе не только чтобы обманом заставить смотреть на кости мертвецов, но и чтобы выманить это чудище… — Фан Добин снова почувствовал в груди тупую боль и простонал: — У него… лицо человека?

Когда тварь повернула голову, Фан Добину удалось хорошенько рассмотреть её лицо.

Ли Ляньхуа слегка улыбнулся и взглянул на Лу Цзяньчи.

— Кто он?

Лу Цзяньчи ужасно побледнел, пошатнулся и едва не упал, Фан Добин поспешил поддержать его, про себя думая, что этот герой Удана не особенно храбрый: вчера ночью хлопнулся в обморок от одного вида пятнистого чудища, сегодня увидел — и снова чуть не потерял сознание. А ведь его шисюн Ян Цююэ украл и продал “Золотой меч” главы, вступил в любовную связь со вдовой — и глазом не моргнул, вот это мятежный дух! Лу Цзяньчи смотрелся настолько бледнее в сравнении, что непонятно, чему учил его в Удане даос Байму.

Пока он думал обо всякой ерунде, Лу Цзяньчи вдруг заговорил дрожащим голосом:

— Цзинь Юдао… Это Цзинь Юдао… как же… как он превратился… в пятнистое чудище…

От потрясения у Фан Добина застучали зубы и всё тело похолодело.

— Хочешь сказать, это пятнистое чудище — “Таинственная рука жуи” Цзинь Юдао из Куньлуня? — вскрикнул он.

Лу Цзяньчи кивнул.

— Мы… мы с ним договорились сразиться у озера Первозданного хаоса на краю света, но… но как он превратился в пятнистого монстра? Неудивительно… неудивительно, что его руки… его руки…

— Неудивительно, что руки у него такие длинные и могут изгибаться как угодно, словно в них нет костей, — с сожалением произнёс Ли Ляньхуа. — Говорят, “Таинственная рука жуи” Цзинь Юдао в юности, к несчастью, переломал руки в нескольких местах, потом знаменитый врачеватель спас его, и его руки не только исцелились, но с тех пор могли изгибаться подобно жезлу жуи, и в цзянху он был известен как “Таинственная рука жуи”.

Лу Цзяньчи снова кивнул.

— Только он… не одет и весь облысел, даже бровей не видать.

— Но как мог “Таинственная рука жуи”, с которым всё было прекрасно, превратиться в пятнистое чудище? — воскликнул Фан Добин. — Он стал почти зверем, и кроме того, что узнал Лу Цзяньчи, ничего не понимает.

— Думаю… —