Поскольку на эти перипетии, как признается Дерлет13, ушло несколько месяцев, больше терять времени не хотелось. Почему же он так зациклился на трехтомнике? Ведь «Чарльз Скрибнерс Санз» и «Саймон энд Шустер» наверняка согласились бы, к примеру, на десять-двенадцать рассказов. Так или иначе, Август Дерлет пошел ва-банк и вместе с Дональдом Уондри открыл свое небольшое издательство «Аркхэм-хаус».

В издательском мире «Изгой и другие», вышедший в декабре, не остался без внимания. Многих сборник привлек не столько содержанием, сколько благородной подоплекой – данью дружбе. Дерлет сетовал, что даже с рекламой в Weird Tales и других журналах тираж в 1268 книг раскупали целых четыре года – но с чего бы небогатому в своей массе рядовому любителю бульварной фантастики отдавать пять долларов (против средних двух за книгу) за пятьсот пятьдесят страниц мелким шрифтом? Сегодня сборник невозможно читать, ценен он лишь для коллекционеров. Да, это веха в издательском мире, но двоякого сорта, поскольку, дав толчок лучшему на годы издательству «странной» литературы, она в то же время отсрочила широкое признание Лавкрафта и его взгляда на жанр. Издай его гигант вроде «Скрибнерс», то и отношение критиков, и все развитие «странного» жанра сложились бы иначе. Вырвались бы за ним в массы, скажем, Кларк Эштон Смит, Роберт И. Говард или Генри С. Уайтхед? Кто знает, но одно точно: Лавкрафта не заклеймили бы на много лет нишевым уникумом. Складывается впечатление, будто Дерлет просто не хотел делиться его работами (с теми же крупными издательствами). Распоряжаться ими он будет еще тридцать лет, по сути без особых на то прав.

Между тем «Изгоя и других» примут весьма тепло. Так в Providence Journal Б. К. Харт предсказуемо осыплет сборник комплиментами, Уилл Каппи в New York Herald Tribune страстно (даже слепо) им восхитится. А вот кто удивит хвалебным отзывом в American Literature» (март 1940), так это Томас Оливер Мэббот – ведущий биограф По тех лет (это первое упоминание о Лавкрафте в научном журнале). «Время покажет, какое место ему отведено на страницах литературной истории. В том, что он на них остался, можно не сомневаться»14. Еще восторженнее он напишет четыре года спустя в одном любительском журнале: «Это великий писатель, но по праву оценить его величие я не в силах»15. Скорее всего, вдохновлена «Изгоем» и статья Уильяма Роуза Бене, в которой он вскользь упоминает о брате Стивене Винсенте – «большом поклоннике Лавкрафта еще со времен, когда этот недооцененный мастер ужасов не был знаком критикам»16.

Тем временем скудный спрос на «Изгоя» не помешал Дерлету заняться новым томом Лавкрафта. Об «Аркхэм-хаус» он напомнит публике, выпустив собрания своих и Кларка Эштона Смита рассказов. Также Дерлет активно предлагал в Weird Tales не мелькавшие там работы Лавкрафта – даже отвергнутые Фарнсуортом Райтом. Чаще брать их стали после смерти Райта в 1940 году, когда пост главного редактора отошел Дороти Макилрайт (вплоть до заката журнала в 1954-м). Не разделяя щепетильности предшественника, она покупала и печатала повести Лавкрафта в страшно искромсанном виде. Так, под ее началом выпустили «Локон Медузы» (январь 1939), «Курган» (ноябрь 1940), «Случай Чарльза Декстера Варда» (май и июль 1941), «Тень над Инсмутом» (январь 1942). Весь гонорар примерно на сумму в тысячу долларов Дерлет передаст Энни Гэмвелл17.

Двадцать девятого января 1941 года Энни скончается в результате неравной борьбы с раком. Она была последним членом семьи Лавкрафта. Этель Филлипс Морриш, которую она укажет в завещании вместе с подругой Эдной Льюис, приходилась ему лишь троюродной сестрой (пусть и знала его с четырех лет). Тронутая щедростью Дерлета, тепло любящая Барлоу, она от усталости под конец, вероятно, уже ничего так не хотела, как мира и взаимопонимания среди всех почитателей ее племянника.

«По ту сторону сна», вторая книга трехтомника, выйдет в «Аркхэм-хаус» в 1943 году сравнительно небольшим из-за военных ограничений тиражом в 1217 экземпляров. Она не сильно меньше первой, отпускалась за те же пять долларов, и спрос точно так же не радовал. Примечательна она первой публикацией повестей «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» и «Случай Чарльза Декстера Варда», перепечатанных (небрежно) Дерлетом или его ассистенткой с рукописей Барлоу. Второй том встретили не менее благосклонно: Уильям Постер одобряет его в New York Times Book Review (с таким ворохом ошибок, что даже смешно), Уилл Каппи вновь расточает похвалы в New York Herald Tribune, и, как ни странно, теплый отзыв в Chicago Sun Book Week оставит даже сатирик Питер де Врис.

Том с перепиской, между тем, придется отложить: коллеги Лавкрафта слали письма от него горами, а рук на отбор и редактуру не хватало, поскольку в 1942 году Дональд Уондри отправился на фронт. Паузу в публикациях заполнит книга «Marginalia» (1944). Помимо нескольких переработок, эссе, проб пера и отрывков она собрала под обложкой воспоминания и выдержки из всевозможных материалов от коллег Лавкрафта. Публикация отчасти судьбоносна, поскольку начнет собой череду памятных трудов о нем, не иссякающую до сих пор. «Marginalia» – один из лучших подарков Дерлета биографам Лавкрафта, раскрывающий о нем много ценного и неожиданного в воспоминаниях (кто-то из опрошенных авторов уже не застанет ее выхода). Впрочем, изюминка книги в другом – в беспристрастном очерке «Его самое фантастическое творение» Уинфилда Таунли Скотта. На счету Скотта, сменившего Б. К. Харта на посту литературного редактора Providence Journal, уже было несколько глубоких статей о Лавкрафте, а также он время от времени вспоминал о нем в своей колонке Bookman’s Gallery. «Подлинное фантастическое творение» – первое масштабное и достоверное исследование жизни Лавкрафта, сохранившее ценность и по сей день.

Названием очерк обязан Винсенту Старретту, отдававшему дань своим бывшим корреспондентам краткими статьями и рецензиями. Вот знаменитая цитата из его обзора «По ту сторону сна»:

«Однако мне больше интересны не столько рассказы Лавкрафта, сколько он сам – подлинное фантастическое творение, Родерик Ашер или Огюст Дюпен, опоздавший родиться лет на сто… Эксцентрик, дилетант и poseur par excellence, но в то же время писатель от бога, тонко чувствующий красоту и таинственность слов. На выбранном им поприще его лучшим творениям почти нет равных»18.

Старретт хотел польстить его мастерству, но поневоле породил заблуждение о Лавкрафте-чудаке, который лишь эксцентричностью и примечателен.

Между тем не терял времени даром и мир самиздата. В нем дань памяти Лавкрафту отдавали не столько мемуарами и одами в прессе, сколько публикациями: Корвин Ф. Стикни выпустит брошюру с его стихами «Г. Ф.