Название говорит само за себя.

«Как жаль, что эти труды не задевают ровным счетом ни одной душевной струны… оказалось, что эта халтура родом из Weird Tales и Amazing Stories, где, пожалуй, ей и было самое место.

Из ужасного в этих опусах лишь вкус и стиль. Никакой Лавкрафт не мастер пера – а то, что в его бесхитростном многословии обнаруживают отголоски По, говорит, увы, лишь о неискушенности современного читателя»26.

И дальше в том же духе. Едва ли этот лживый пасквиль заслуживает детального критического разбора. Халтура наверняка приписана здесь Лавкрафту в пику, поскольку Уилсон не мог не отдать себе отчет, что в среде «странной» фантастики он один из немногих творил искренне и от чистого сердца. Что же до По, у Уилсона в голове не укладывалось, как Т. О. Мэбботт, хваливший Лавкрафта в «Marginalia», роднил их стили – ведь главный биограф По не иначе предвзят! Правда в том, что халтурна как раз-таки эта рецензия, полная ошибок в именах и сюжетах – они показывают, как невнимательно читал Уилсон. Однозначно, что лавры лучшего в США литературного критика тех лет – в целом, весьма заслуженные – ему стяжала не эта статья.

Любопытно, что к своему яду Уилсон то и дело против воли примешивает комплименты. Вначале он вторит Винсенту Старретту: «фигура Лавкрафта слегка любопытнее его творчества», отмечая его эрудированность и хваля «Сверхъестественный ужас в литературе», а письма затем находит весьма остроумными. Вывод следует такой:

«Тем не менее временами в сюжетах Лавкрафта и вправду отражены его более глубокие чувства и мысли. Своим научным воображением он напоминает раннего Уэллса, хотя и слабее. Рассказ „Цвет из иных миров“ в общих чертах предсказал последствия ядерного взрыва, а „За гранью времен“ вполне убедительно рисует столкновение эпох и господство над временем».

Совершенно ясно: сам Лавкрафт впечатлил Уилсона, а рассказы, возможно, взбудоражили даже сильнее, чем тому бы хотелось.

Что занимательно, своим суждениям о нем Уилсон позже найдет применение. Его пьеса «Голубой огонек» (1950) местами отчетливо отсылается к Лавкрафту. Как-то раз друг Уилсона Давид Чавчавадзе это подметил, а тот «встрепенулся и подал мне явно полюбившийся томик переписки Лавкрафта»27 (по-видимому, это было после 1965 года, когда вышел в свет первый том «Избранных писем»). Увы, в печати мнения о Лавкрафте он не изменит.

Трудно оценить, сильно ли его разгромная статья запятнала посмертный имидж Лавкрафта. Дерлет не мог ею не возмутиться и, похоже, зарекся делиться новинками «Аркхэм-хаус» с видными рецензентами – опять-таки отдаляя признание для покойного друга и всего жанра интеллектуального ужаса. Впрочем, уже летом 1946 года Фред Льюис Патти из American Literature будет петь оды «Сверхъестественному ужасу в литературе», изданному Беном Арамсоном. Эссе восхитит его стройностью – «это блестящий образчик литературной лаконичности», а также полнотой: «Не упущено ничего важного» (поздние обозреватели посчитают иначе). «Восхитительный критический очерк»28, – заключит Патти. В 1949 году Ричард Геман напишет в New Republic текст о научной фантастике, где нет ни слова о Уилсоне: «Говард Фелпс [sic!] Лавкрафт был первым в нашей стране видным автором научного фэнтези»29. После этого интерес критики и рецензентов к Лавкрафту ослабнет вплоть до семидесятых.

Печатать его тем не менее не прекратят. К примеру, Филипп Ван Доррен Стерн похлопочет о переиздании сборника «Ужас Данвича и другие странные рассказы» в твердом переплете для армии30. Он поступит в продажу где-то на рубеже 1945–1946 годов по сорок девять центов за штуку, пополняя круг читателей Лавкрафта армейским контингентом в послевоенной Европе. В книге двенадцать его лучших рассказов, качество – на высоте. В 1947 году в Avon выйдет в мягком переплете другой его сборник – «Затаившийся страх и другие рассказы».

В 1945 году Дерлет зародит свой с Лавкрафтом «посмертный дуэт», выпустив сборник «Таящийся у порога» – «авторства Г. Ф. Лавкрафта и Августа Дерлета». Опубликует он в этой манере еще шестнадцать книг. Так начинается, пожалуй, самый противоречивый период его издательской деятельности: продвижение цикла мифов Ктулху. У этого подлого предприятия долгая и богатая история – но обо всем по порядку.

Как мы помним, в 1931 году Дерлет влюбился в псевдомифологию Лавкрафта и хотел не просто внести в нее вклад, а еще и наделить названием «Мифология Хастура». Сам и в дуэте с Марком Шорером он набросал несколько черновых рассказов со своим, в корне отличным видением вселенной (тогда он его закрепил, хотя рассказы еще долго не увидят свет). Показательна их совместная работа «Ужас из глубин» (1931), выпущенная в Strange Stories за октябрь 1940 года под названием «Древние». Фарнсуорт Райт им отказал: уж очень она походила на плагиат с «Ужаса с холмов» Лонга, так еще и:

«вы позаимствовали у Лавкрафта целые фразы. Вот хотя бы: „чудовищный «Некрономикон» безумного араба Абдула Альхазреда“, „затонувший город Р’льех“, „проклятые отродья Ктулху“, „замерзшее пустынное плато Лэнг“ и т. д. А еще легенды о Ктулху и Старцах. Так нечестно»31.

Дерлет переправил претензии Райта Лавкрафту, тот коротко разрешил: «Пусть пользуются моими Азатотами и Ньярлатотепами, а я тогда одолжу у Кларкэш-Тона Цаттогуа, твоего монаха Клифана, а у Говарда – Брана». Этой фразой, по-видимому, Дерлет оправдает свою «доработку» миров Лавкрафта – будто не заметив предыдущего предложения: «Чем чаще разные авторы прибегают к одним искусственным демонам, тем больше достоверности обретает этот атрибут антуража»32. Именно антуража, поскольку Кларку Эштону Смиту и Роберту И. Говарду отсылки к Лавкрафту нужны были всего лишь для придачи атмосферы – однако Дерлет строил свое творчество на целенаправленном (и, как итог, занудном) пересказе своего взгляда на мистическую мифологию.

При жизни Лавкрафта мало таких работ увидят свет. В августе 1932 года Weird Tales издаст «Логовище отродья звезд» с упоминанием народа чо-чо – Лавкрафт отошлет к этому в «За гранью времен». Написанный годом раньше рассказ «Существо, гулявшее с ветром» попадет в печать в январе 1933-го (в Strange Tales). К мирам Лавкрафта он отсылается редкими, неявными штрихами и в целом достоен похвалы. В этом ключе Дерлет в 1934 году напишет Барлоу кое-что крайне любопытное: «Вкратце хроника пантеона представляется мне такой: вселенной правили Древние, но злобный Ктулху, Невыразимый Хастур и др. восстали и породили чо-чо с прочими расами, которые им поклоняются»33. Вот какова мифология Дерлета. Он указал все основное: деление на белое и черное (Древние Лавкрафта станут у него Старшими богами), «восстание» Ктулху и прочее. А в «Существе, гулявшем