Она непонимающе посмотрела на него, затем ощупала лицо, шеюи плечи со столь милым, присущим «нашей Луизе» изяществом, что Ральфрассмеялся. Он просто не мог сдержаться. Луиза неуверенно улыбнулась в ответ:

— Кажется, все нормально. Я даже уверена в этом.

— Что ты там делала? Ты же могла погибнуть!

Луиза, как-то помолодевшая (Ральф считал, что к данномуфакту имеет отношение подвернувшийся под руку пьянчужка), посмотрела ему вглаза:

— Возможно, я старомодна, Ральф, но если ты считаешь, чтоследующие двадцать лет я проведу охая и падая в обморок, как героиниизлюбленных романов Мины, то тебе лучше подыскать другую женщину.

Ральф растерялся на секунду, затем поднял Луизу на ноги иприжал к себе. Луиза обняла его в ответ. Она была такой теплой, такой близкой.Ральф подумал о сходстве между одиночеством и бессонницей — и то и другое хитрои коварно, к тому же это еще и друзья отчаяния и враги любви, — но затемотбросил мысли в сторону и поцеловал Луизу.

Клото и Лахесис, стоявшие на вершине холма, взволнованнопобежали вниз, к Луизе и Ральфу, которые, не отрываясь, смотрели друг на друга,словно подростки, переживающие первую любовь. Издалека доносились звуки сирен,напоминающие голоса из ночного кошмара. Огненный столб, отмечающий могилу ЭдаДипно, стал таким ярким, что на него невозможно было смотреть.

Ральф слышал слабый грохот взрывающихся автомобилей ивспомнил о своей машине, оставленной где-то на обочине. Он решил, что это клучшему. Слишком он стар, чтобы сидеть за рулем.

7

Клото: Вы оба в порядке?

Ральф: — Все хорошо, Луиза вытащила меня оттуда. Она спасламне жизнь.

Лахесис: Да. Мы видели, как она входила. Очень смелыйпоступок. «К тому же абсолютно непонятный и сбивающий с толку, правильно,мистер Л.? — подумал Ральф. — Вы смотрели и восхищались… Но вряд ли понимаете,как и почему она сделала именно это. Думаю, что для вас и вашего друга идеяриска кажется столь же непонятной, как и идея любви».

Впервые Ральф почувствовал жалость к маленьким лысоголовым,осознав определенную иронию их жизни: оба понимают, что Шот-таймеры, чьесуществование они посланы прерывать, живут наполненной внутренней жизнью, обане могут постигнуть реальность этой самой жизни, не могут оценить их эмоции илипоступки — иногда благородные, иногда глупые, являющиеся следствиемиспытываемых Шот-таймерами чувств. Мистер К.

И мистер Л.

Изучают заботы Шот-таймеров, словно англичанин, изучающийкарты, составленные исследователями эпохи королевы Виктории, исследователями,экспедиции которых в большинстве случаев финансировали эти же самые богатые, норобкие джентльмены. Своими ухоженными мягкими пальчиками филантропы следовалипо бумажным рекам, вод которых им никогда не увидеть, и по бумажным джунглям, взарослях которых им никогда не побывать. Они живут в устрашающей непонятности изамешательстве, выдаваемых за воображение.

Клото и Лахесис запрограммированы с жесткой эффективностью,но они не знают ни наслаждения риском, ни горечи потерь — самое большое ихдостижение в плане эмоций — страх, что Ральф и Луиза попытаются самостоятельноперехватить любимого химика-исследователя Кровавого Царя и будут прихлопнуты,как мухи. Лысоголовые врачи-коротышки долго живут; но, несмотря на ихсверкающую стрекозиную ауру, Ральф подозревал, что это серые жизни. Он смотрелна их гладкие, странно детские лица из надежного рая объятий Луизы и вспомнил,как испугался, столкнувшись с ними впервые. С тех пор он открыл, что страх невыдерживает испытания знакомством, не говоря уже о знании. А теперь они сЛуизой располагали и тем, и другим. Клото и Лахесис встревоженно смотрели наРальфа, а тот вдруг понял, что у него нет ни малейшего желания успокаивать их.Возникшее у них чувство показалось Ральфу вполне закономерным и заслуженным.

Ральф: — Да, она очень храбрая, я ее очень люблю и считаю,что мы будем счастливы до тех пор, пока… Он замолчал, а Луиза пошевелилась вего объятиях. С удивлением и облегчением Ральф понял, что она засыпает.

До каких пор, Ральф?

— Думаю, пока мы принадлежим миру Шот-таймеров, всегдасуществует «до», и мне представляется это вполне нормальным.

Лахесис: Что ж, кажется, это прощальная речь.

Ральф неожиданно для самого себя улыбнулся, вспомнив«Одинокого бродягу» — радиопередачу, в которой почти каждый эпизод заканчивалсяподобной фразой в различных вариантах. Он потянулся к Лахесису когда маленькийчеловечек отшатнулся.

Ральф: — Минуточку… Не торопитесь, друзья.

Клото, с долей опасения: Что-то не так?

Ральф: — Вряд ли, но после удара в голову и в ребра, послетого как я чуть не сгорел заживо, мне кажется, я имею право знать, что всенаконец-то кончилось. Согласны? Ваш мальчик спасен?

Клото, улыбаясь с очевидным облегчением: Да. Разве вы нечувствуете?

Через восемнадцать лет, перед самой своей смертью, мальчикспасет жизнь двоим мужчинам, которые без него погибли бы… А один из тех мужчинне должен умирать, чтобы сохранить баланс между Предопределением и СлепымСлучаем.

Луиза: — Хватит об этом. Я хочу знать, можем ли мы вернутьсяобратно и стать постоянными жителями уровня Шот-таймеров?

Лахесис: Не только можете, Луиза, но и должны. Если вы сРальфом еще задержитесь хоть немного вверху, то уже не сможете вернуться вниз.

Ральф почувствовал, как Луиза плотнее прижалась к нему:

— Мне это не нравится.

Клото и Лахесис недоумевающе переглянулись — «Как этокому-то может не нравиться находиться вверху?» — спросили их глаза. — Затем онивновь посмотрели на Ральфа и Луизу.

Лахесис: Нам уже действительно пора, но… Ральф: — Подождите.

Они встревоженно уставились на него, пока Ральф медленнозакатывал рукав свитера — теперь рука была запачкана высохшей жидкостью,возможно ихором <Ихор (греч.) — кровь богов, также сукровица?злокачественный гной.> рыбы, о чем ему не хотелось вспоминать, — и показывалим белую полоску шрама на предплечье.

— Да перестаньте пугаться, парни: я просто хочу напомнить,что вы дали мне слово. Не забывайте.

Клото с видимым облегчением: Можешь положиться на нас,Ральф. То, что было твоим оружием, теперь является для нас долговым обязательством.

Обещание не будет забыто.

Ральф начинал верить, что все на самом деле кончилось. И какэто ни безумно, в какой-то степени он сожалел об этом. Теперь именно настоящаяжизнь — жизнь, проходящая на нижних по отношению к данному уровню этажах, —казалась миражом, и Ральф понял, что Лахесис имел в виду, говоря, что они несмогут вернуться к своим нормальным жизням, если задержатся здесь дольше.