и повстречала Капу. Ей были рады. Таких искусных мастериц всегда не хватало. А поскольку жильё, где обитала Лота, было очень просторное, то с нею жила её прежняя подруга Азалия, помогающая ей и по хозяйству и с ребёнком.

Прежде чем забрать Лоту, Радослав в одной из столичных контор снял в аренду целый этаж, сдаваемый неким неизвестным и весьма непростым человеком. Плата была недешёвой, но для Радослава местные деньги вообще ничего не значили. Он же их не зарабатывал, а получал от Кука на разные житейские нужды и прочие непредвиденные обстоятельства. Нужды были скромные, непредвиденных обстоятельств пока не предвиделось, скупка ненужных платьев надоела даже Ландыш, а денег скапливалось всё больше и больше. Где брал деньги Кук? Так у него было несколько производств на континенте бронзоволицых и налаженная торговля с континентом белокожих. Так что, перевалив за шестой десяток, Радослав стал вдруг тунеядцем и нахлебником у своего бывшего учителя, потом коллеги, потом уж врага, а впоследствии и тестя. Кем доводился ему Кук в настоящее время, не только обсуждать данную тему, но и обдумывать её было тяжело. Даже с Андреем они избегали темы Кука. С одной стороны он превратил бывших коллег в бездельников и затворников, с другой стороны – Кук не был в том виноват. Наоборот, если бы не обжитая им планета, вообще неясно, где бы они сейчас были.

Кук очень не хотел отпускать Лоту. Сначала он долго притворялся, что никакой Лоты он не помнит, а если речь о той, кого спасла Викуся, то у неё тут муж и отличная высокооплачиваемая работа. Но выяснилось, что у Лоты нет никакого мужа. Она боялась бронзоволицых, как боятся хищных зверей. Она никогда не покидала усадьбу Кука, а он, привыкнув к ней, как привыкают к домашним животным, любя и не замечая их одновременно, не хотел лишаться такой помощницы для своей Викуси, а также прилежной няни и уникальной художницы по росписи и вышиванию шелков. Кук, долго живя здесь, пристрастился к шелковой расшитой одежде. Он ходил в ней как восточный падишах, с развевающимися фалдами длинной рубахи, или в расшитой радужной жилетке на голое тело. Штаны он носил также шёлковые, но однотонные и тёмные. Никаких «ню» он Лоте не платил, поскольку она считалась членом его семьи, а сама Лота не спрашивала у него ничего. Напомнив работодателю о том, что выплатить Лоте причитающееся ей всё же надо, поскольку она не при коммунизме будет тут доживать, когда они отсюда улетят, Радослав конкретно насел на Кука. Ей надо домик купить, детей растить, ну и прочее такое. Лота же не старуха, а женщина с домиком на континенте златолицых всегда завидная невеста, даже если у неё волосы немного поседели и зубы отчасти выпали. У Лоты же пока всё было в полном порядке. Волосы и зубки сияли, фигурка была гибкой как у девушки. Кук как заправский буржуй платить не хотел.

– Денег не хватает, Радослав! В мире хищной конкуренции живу! Кругом обман и коварство! Того и гляди, разорюсь! На что мы все тут жить будем? Власти подкупать? Бунтарей бронзоволицых задабривать чем я буду? Они работают из-под палки, портят больше, чем полезного производят. Воровство поголовное. Торгаши норовят всё за бесценок скупить. – Кук с затаённой хитрецой смотрел на его реакцию. Ты, мол, тунеядец, не знаешь, как трудовая копейка достаётся.

– Такое чувство, что ты собрался тут жить вечно, – негодовал Радослав. – Пусть хоть всё растащат, всё порушат. Быстрее отсюда улетим!

– Чем тебе тут не жизнь? – играл в непонимание Кук. – Здешние люди мечтают о такой жизни! Кости изнашивают в тяжких трудах, головы отупляют от монотонной механической работы, изо дня в день одно и то же, а не имеют и малой части того, что есть у тебя. Ты вот с неба свалился и всё задаром получил! Я для вас, для тебя брюзги и для новоявленного раджи Андрея, всё своим титаническим умом и неустанными руками заработал тут! А вам всё не так! Ландыш как фея в шелках ходит, на шелках спит, цветочным нектаром умывается. А ведь ты слабость к таким вот феям имеешь. Я знаю! И это я тебе обеспечил. Где благодарность, Радослав?

– Она какой должна быть? Поклонами принимаешь или одами, вышитыми на шёлке?

– Да не нужна мне благодарность материальная. Сам же всё понимаешь. Я душевной благодарности, как и всякий отец жажду. Большего мне и не надо. – Кук вздыхал, качал головой, но денег Лоте так и не дал. – Ну, нет их у меня! Тебе и Ландыш, а также Андрею они важнее. Вы тут хуже беспомощных детей, а эта всегда себе на жизнь заработает.

– Так нарисуй, – пошутил Радослав.

– Не имеем мы такого права, чтобы паразитировать на чужой социальной системе, – серьёзно ответил Кук. – Только войти в неё с максимальной же пользой для неё. Ты же жил на Паралее. Не рисовали же вы там фальшивых денег. Обходились как-то.

– Да ведь Лота у тебя в усадьбе работала как буйволица. Я же видел.

– А Викуся моя не работает? Лота Викусе помощница. Тебе-то она зачем?

– Лота сама мне сказала, что устала жить среди бронзоволицых. Она их боится. Весёлая девчонка была, а стала как тоскливая старуха при смерти.

– Так пусть себе сидит без выхода за пределы дома, раз людей боится. У меня тут даже дети никого не боятся. Боится она! На старое потянуло, вот что! А здешние люди златолицых шлюх презирают, и в жёны она тут, приплати, никому не нужна.

– Отпусти её, Кук!

– Да пусть катится. Мне-то что?

– Так отдай её заработанные «много ню». Ты же весь в шелках с её росписью гуляешь, как китайский мандарин. И дома у тебя все стены в расписных и вышитых шелках.

– А «много хрю» она не хочет? Обойдётся. И так на всём готовом, как в незаслуженном будущем, жила. Жизнь мы ей повторно подарили. Разве такое в денежных единицах проклятого несовершенного общества измеряется?

– Так ты брал с неё оплату, за медицинские услуги? За это сделал своей рабой? А Фиолету за его Иву тоже прислал платёжную ведомость?

– Тут ты хватил через край, сынок. Фиолет вообще не пойми, чем тут занят. В звездолёте его и видят редко. Ко мне ни ногой. К Андрею тоже. Может, у тебя гостит?

– Нет. Один раз и был, да и то сбежал через час. Слова толком не сказал. Странный он. Где же он живёт?

– У меня спрашиваешь? Понимаешь, что без меня тут никому из вас не