логическую связь, засоряя его, создавая ненужный, мешающий фон. Подлог?..

— Ты мне открываешься с новой стороны, Сати. Не думал, что тебе приходилось заниматься и этим.

— Секундочку!.. — Сати возвысил голос. — Мы действовали в интересах организации и ничего, повторяю, ничего предосудительного, а тем более уголовно наказуемого, с точки зрения любого закона в реальностях Ассоциации, мы не сделали!

— И что же вы сделали в интересах своей чудной организации? Хотелось бы знать, на какую гадость может пойти совершеннейшая Ассоциация?

— Мы просто показали тебе видеозапись, после этого…

— Просто?! — взорвался Фома. — Я представляю, что это за запись! Вы же кого угодно спровоцируете! Она там не с Папой Римским?

— Нет, это был наш агент, лучший, какого можно было придумать в той ситуации. Это был ты.

Фоме показалось, что на этот раз под ним, вместе с креслом, провалился и пол.

— Это была ваша старая запись, совершенно невинная, надо сказать. Немного поработали над фоном и антуражем, а потом показали… тебе. Немного. Не волнуйся, никакой грязи, все очень корректно, тебя вообще не узнать, как и было задумано. Ты к ней, а у нее наш человек, с цветами, коньяком, музыка подходящая. Ты даже слушать ее не стал… моментально согласился на переход. Остальное — дело техники.

— Нашлись добрые люди, показали, объяснили, — усмехнулся Фома.

Голова раскалывалась то ли от расстояния, что лежало между ними, то ли от пропасти отчуждения, расширяющейся, по мере услышанного. И вдруг как прорезало…

«Сюрприз! — услышал он голос и увидел сиятельного Льва Андреевича, вынимающего кассету со злополучной записью. — Посмотрите, Андрей Андреевич, только не на досуге, а сейчас». И ушел.

Картинка мигнула… и уже несущаяся машина… рядом Сати… он согласен на переход. Все продумали!

— Господи, какая грязь, Сати? Подлог!.. Разве может на этом что-то долго стоять?

— Стоим пока… — Сати спокойно посмотрел ему в глаза. — Ты хочешь, чтобы я повторил тебе, что Ассоциация опора всему и твоей Спирали, в том числе. Но я добавлю к этому еще кое-что: то, что Спираль еще не превратилась в прах, есть и твоя заслуга. Ты даже не подозреваешь, сколько ты сделал для этого, будучи в Сю, в Кароссе, в Го, а это реальности, непосредственно прилегающие к Спирали. Она могла быть следующей за любой из них, за той же Кароссой, и провалиться в тартарары! Все эти ваши бесконечные войны, все эти ужасные катастрофы, что потрясают обывателя ежемесячно! Разгул терроризма, вирусы, СПИД, климатические катастрофы!..

Сати, казалось, готов был пересказывать историю болезни планеты за последние двадцать лет.

— Болезнь Эбола, экология, ужасающие размеры коррупции!.. Да можно перечислять бесконечно! Ведь все это проявления Хаоса, Томбра!

— Ты меня убедил, на одной слезинке можно построить царство Ассоциации.

— Мир Ассоциации… Никаких слез, ты просто забыл ее.

— С вашей помощью. Но она-то не забыла! — напомнил Фома. — Возможно…

— Ты хочешь вернуть её? Снять блок?

— Ты говоришь об этом так, словно это возможно.

— Нет, я просто знаю, что ты сумасшедший, поэтому должен предусмотреть все возможные варианты твоих припадков.

— Как мне ее найти, Сати?

— У тебя впереди, по крайней мере один день турнира, если ты не забыл?

— Я помню, я не уйду раньше времени, не переживай!

— Самоуверенный мальчишка! Откуда я могу знать, как?

— Сати, ты же мне сам говорил про авральные каналы!

— Но это же топ-секрет! — засмеялся Сати. — На что ты меня толкаешь?

— Вот и поделись в качестве компенсации за изгаженную жизнь!

— Изгаженную? То, чему научили тебя, не умеет никто в мире!

— Правильно, где вы еще найдете такого болвана, готового головой таранить стены? Дайте хоть шанс.

— Тебя может выбросить черте куда!

— А я, по твоему, где?..

28. Пришло молодцу к одному концу

Ему показалось, он нащупал тот самый момент, который так долго искал, отрабатывал в замке, но никак не мог достичь раньше…

В загсе он появился в самый последний момент в грязно-зеленом халате Мартыныча. Издавая пугающий запах, он остановился посреди вестибюля и безумно огляделся: где он? От его блуждающего взгляда пространство вокруг стремительно расчищалось, белоснежные невесты жались к стенам и мамашам, а женихи и свидетели определяли насколько опасен этот тип. Обаяние безумия, исходящее от незнакомца, останавливало даже самых решительных. Напряжение возрастало.

— Где тебя носит? Наша очередь!.. — Ефим вынырнул из яблоневого сада невест и остановился, секунду осмысливая увиденное.

— Нет, вы полюбуйтесь!.. — Воткнул он руки в бок и оглянулся вокруг, предлагая разделить его восхищение, но Фомой любовались и без понуждения, совершенно бескорыстно.

— Ты что совсем пизданулся, Лазарь выйди вон? Решил воскреснуть? Где твой костюм? — сыпались вопросы.

Но Фома потусторонне молчал, зябко кутаясь в халат…

— Что это за морг переносной на тебе? Кто тебя раздел?..

Ефим ястребом озирал толпу — красивый, страшный, роковой. На фоне бьющей простоты Фомы он выглядел врубелевским Демоном, пианистом, взбесившимся от крещендо и бросившимся громить рояль.

— А это что?!

А это был номерок, под которым Фома шел на тот свет, да не попал.

Это было слишком. Невесты стали готовиться плавно опадать в руки близких, тем более что халат от тряски благоухал резким, удушливым запахом покойницкой.

Ефим оттащил Фому в сторону от публики, но где бы тот ни стоял, он оказывался в центре внимания, даже у туалета, тем более, с Ефимом. Они потрясали, находясь рядом, как принц и нищий, как жизнь и смерть.

— Фома! — тряс его Ефим. — Кому ты отдал костюм, чучело?.. Где? Вспомни!.. Три минуты назад ты пошел в туалет. Там?.. Он там, да?..

Фома только блаженно кивал головой, в