И вдруг как молния вспыхнула под опущенными веками. Вкоротком просветлении уловил суть триединства, сквозь зубы вырвался стон отстраха потерять мысль, соскользнуть в пучину обыкновенности, будничности.

Трое в одном – это же он сам! Любой человек триедин, толькосам этого не знает. Не зря же Троян сотворил человека из собственной крови?Потому человек таков. Забылась сама суть триединства, но объяснять продолжают,только уже по-иному. Человек не может без объяснений, даже неверных. Человектриедин, только не подозревает о своем триединстве. Живет одной сущностью,самой простой. А те две тоже есть, недаром же он сейчас их начинаетчувствовать! Недаром мучается, желает перейти на другую сущность, желает житьдостойнее, по-другому…

Он подхватился с ложа, отшвырнув одеяло. Голая девка спала,подложив под щеку розовую ладошку. Колени подгребла к подбородку, скорчилась,как озябший щенок.

– Кавы с медом, – велел он негромко.

За дверью тут же затопали тяжелые шаги. Владимир узналпоходку Кременя. Донесся глухой голос Сувора. Этот тоже спал чутко, а то ивовсе еще не спал.

Вскоре дверь распахнулась, Сувор внес корчагу с медом.Владимир выхватил из его рук, торопливо отхлебнул. Густой пряный аромат ударилв ноздри. Настойка тоже хороша, очищает голову, дает крепость мышцам. Не такбыстро и сильно, как кава, но Сувор иногда начинает варить какие-то травы,когда считает, что князь за-гнал себя до изнеможения.

– Но каву тоже свари, – предупредил он.

– Княже… ты уже почернел весь!

– Ничего, у Ящера отбелят.

Во дворе пьяный мужик с размаху въехал в навозную лужу.Поскользнулся, шлепнулся навзничь так, что во все стороны брызнула зеленаяжижа. Рассерженные мухи взвились сине-зеленым роем, тут же падали на него будтов отместку.

Владимир рассерженно отвернулся от окна. Здесь, в горнице,чисто и светло. За столом сидел Войдан, с удовольствием прихлебывал охлажденныймед, разбавлял квасом.

– Каждый день, – сказал Владимир тоскливо, –клянусь себе… Клянусь, что начну жизнь по-другому! Сам знаю, что по-скотскиживу, но превозмочь себя не могу. Все откладываю. Надеюсь, что-то повернетменя, заставит жить по-человечески… А кто? Я – великий князь. Если и смогупринудить своих гридней, то кто принудит меня?

Войдан все прихлебывал, но глаза его заинтересованно следилиза расстроенным князем.

– Откладываю и откладываю, – сказал Владимиртоскливо. – То с зимы собираюсь начать, то с лета… А жизнь идет. Я жебудто и не жил по-людски, а все только собираюсь.

Войдан отставил кубок, вытер усы:

– А ты созрел, княже.

– Созрел? – спросил Владимир скорее удивленно, чемрассерженно. – Для чего созрел?

– Для новой жизни, как ты говоришь.

– Это я и сам знаю. Но как превозмочь себя? Других ямогу заставить, но кто заставит меня?

– То, что над человеком.

– Боги?

Со двора неслась витиеватая брань. Мужик клял и Велеса, чторасплодил скотов, и Мокошь, что не смотрит за двором, и Перуна, тот вовремя невысушил землю, и Несречу, что не пообрывала нити жизни мухам – вон их сколько…

Войдан с пренебрежением оскалил зубы:

– Боги… Ты ли первый пробуешь изменить жизнь? Многиепробуют, мало кому удается… Не тщись, даже гридня на самом деле не заставишьжить по-новому, не токмо себя! Гридень будет кивать, а делать по-своему. Но из тех,что раньше тебя бился башкой в эту же стену, кое-кто решение придумал…

– Ну-ну, не крути быку хвост.

– Княже… это попросту союз с новым богом.

Брови Владимира поднялись.

– Новым?

– Обязательно новым, – подтвердил Войдан.

– Но почему?

– Старые тебя держат таким, каков ты есть. Они хороши,ибо не дают сползать еще ниже. Но чтобы карабкаться выше, нужен новый… Тытолько взгляни, что есть учение Христа или Мухаммада! Человек, который вродетебя решился карабкаться вверх, начисто отрекается от своего прошлого.

Владимир ощетинился:

– Это недостойно…

Войдан пожал плечами:

– Тогда живи, как жил. А кто хочет взлезть на горувыше, тот в знак отречения даже берет себе другое имя! И клянется страшнойклятвой жить лучше, достойнее. Да не себе клянется, он с собой всегдадоговорится, что какой-то день можно пожить по-старому, а то и не только день,а богу! Который все зрит и ничто не прощает! И который если влупит, то влупиттак, что… А влупит обязательно. Да ты сам выберешь строгого бога. Если нестрог, то день-два еще поживешь по-новому, а потом лень да все такое сновавернут в старую колею.

Владимир слушал с удивлением. Войдан не мудр, уступает вхитроумии как Тавру, так и Стойгневу и даже другим близким боярам. Но чтозначит побродил по свету, потерся среди знающих, набрался умных мыслей, как песблох! Изрекает сложные истины с легкостью.

– С этого бока я на веру Христа еще не глядел, –признался он.

Войдан наполнил из братины кубок, добавил туда квасу. Голосвоеводы был покровительственный, но в нем сквозило и уважение:

– Ты бы вот-вот сам додумался. Может быть, я зря? Тымог бы и новую веру с новым богом придумать! В тебе столько небесного огня… чтогород можно спалить со всем пригородом, ближними селами и курятниками.

Владимир смотрел исподлобья. Воевода всегда был груб, ноговорил зато ясно.

– Ты хочешь сказать, что другие пророки всего лишь меняопередили?

– В точку, – согласился Войдан. Он отпил почтитреть кубка, заулыбался довольный, распустил пряжку на поясе. – Ты сам могбы стать пророком! Но раз те ребята уже сделали свою работу, то почему бы невзять ее готовой? Один опередил тебя на две с половиной тыщи лет, другой – натыщу, третий – всего на триста лет… Они тоже мучились, страдали, искали, какжить по-новому. Но что значит из доброго дерева тесал людей Род! Стольконароду, оказывается, жаждет жить по-новому, только не знают как, что едва техлопцы явились с вестью о новых дорогах, как целые толпы ринулись за ними!

Владимир сел напротив, упер подбородок в подставленныепальцы. Долго молчал, кожа на лбу двигалась, глаза были отсутствующие.

– Никогда не думал о новых верах вот так, – сказалон наконец. – Но теперь я понимаю, зачем они… Когда мой великий пращур Русотыскал новые земли, где было много сочной травы, дичи, рыбы в чистых реках, заним хлынула масса народа. Когда еще более древний пращур отыскал огромнуюцветущую долину за горами, за ним через горный перевал перебралось целое племя…Вот так же, если не сильнее, человек по природе своей жаждет отыскать новыепути в обетованные страны для своей души!