Не раз хотел Борис наложить на себя руки. Но самогубцаСварог в свою дружину не возьмет – не в бою принял смерть, – а с убогимидушами слоняться по края вирия самому будет горько и тошно. Так и тащился пожизни, израненный больше душой, чем телом.

Даже то, что с помощью волхвов и плотников сумелприспособить деревянную культяшку вместо ноги, уже ходил сам, не могло вернутьк той жизни, ради которой стоило топтать зеленый ряст. Нерастраченная силарвалась из хилого тела, душа болела, искала боя, работы.

Однажды к нему зашел высокий хмурый старик. Огляделся,хмыкнул, завидев на стенах меч и щит, боевой топор, лук. Борис ежился, в боюготов сойтись с любым, но про этого верховного волхва рассказывали многонехорошего. Будто подземных упырей вызывает, грозу накличет и отгонит, по ночамради забавы в волка перекидывается.

– Гляжу на тебя, – сказал волхв глухо, –мается твоя душа без дела… Мается?

– Мается, – подтвердил Борис нехотя.

– Добро. Если душа мается, значит – есть.

– А у кого не мается? – рискнул спросить Борис.

– У того ее нет, – ответил волхв просто. – Сдушой так… Либо она болит, либо… ее нет. Ты как раз сейчас уже готов.

– Для чего? – насторожился Борис.

– Для настоящей жизни, – ответил волхв просто.

– Я?

– Когда ты был здоров, – объяснил волхвтерпеливо, – ты не был еще человеком. Ты был… дочеловеком. Что могучаяплоть и обе здоровые ноги? У коня их четыре! У быка плоть еще мощнее, но онвсего лишь бык. Ты становишься человеком! Твое бычье естество унижено молоньейПеруна, зато душа проснулась. А разве раньше она могла пробудиться?

Теперь трудиться Борису пришлось от зари до зари. Он падалот изнеможения, голова раскалывалась, но он вбивал в нее все новые и новыезаклинания, обряды, тайные знания волхвов и впервые был счастлив, ибо перед еговзором открывались невиданные миру бури, битвы, он видел, как сотрясаютсяосновы бытия… Тут тоже можно было скакать на огненном коне, метать копье,сражать целые народы, и все это – не выходя из капища, откуда следили за нимсуроволицые боги.

Только волхвы вели записи, передавали их новым поколениямволхвов. Борис, разбирая бессонными ночами трудные записи чертами и резами,ахал и бил себя кулаком по уцелевшему колену. Он узнавал про битвы русов сневедомыми ныне народами, про древних правителей, про вторжения чужих племен,про города, от которых не осталось даже руин…

Оторвавшись от записей, ковылял с одурманенной головой пооколице, а в мозгу что-то соединялось, складывалось, и вот уже он хлопал себяладонью по лбу. Так вот, оказывается, почему эту горку зовут Таргитаевой! Аведь даже старики уже не помнят, не скажут ничего вразумительного… И не Змей,запряженный Сварогом, пропахал тут землю, выворотив пласт на шесть саженейвверх! Древние русичи копали ров и насыпали вал для защиты от страшных гуннов,ныне исчезнувших, коих никто из живущих уже не помнит… А еще раньше отсельначинался великий поход Боевых Топоров вслед за солнцем в поисках края света!

Всякий раз Борис переполнялся гордостью после чтения. БылаРусь на коне, бывала и под конем, но сохранилась, расцвела, а ее врагирассыпались в прах, нет их более. Когда Русь разрасталась, выходили из ееземель роды, заселяли окраинные земли, давали начало новым племенам и народам,и вот уже, забыв кровное родство с Русью, воюют с нею, совершают набеги, жгутее города и веси…

Как-то заметил, что к нему присматривается один из волхвовпо имени Рама. Борис, занятый изучением старых письмен, сперва не обращал нанего внимания, но однажды Рама сам подошел к нему.

– Приветствую, брат.

– Здравствуй и ты.

– Хорошее у тебя имя, брат. Борис, Борей, бора, бор…Эллины даже наш Данапр звали Борисфеном, что значит – северным, а нас –гипербореями.

– Не знал, – удивился Борис. И добавил извежливости: – У тебя тоже хорошее имя. Надежное! Рама – могучие плечи, рамена.

Рама усмехнулся:

– Рама, Рамаяна, Рамзес, Раменки… Ладно, потом узнаешь.Я вижу, ты рад древности нашего племени. Рад? То-то… А сейчас, когда дух твой иразум окрепли…

Он заколебался. Борис придвинулся к нему ближе:

– Говори.

– Поклянись, что это останется при тебе.

– Клянусь!

– Не так просто. Клянись всеми богами… верхними иподземными, клянись Чернобогом и Чибачом… что если кто-то дознается от тебялаской или пытками о том, что я скажу… то гореть тебе в подземном огне Табитиотныне и вовеки!

Борис послушно повторял, хотя от страшных клятв мороз бежалпо коже. Рама говорил еще, а он повторял за ним и повторял, удивляясь иужасаясь именам страшных подземных богов, о которых не слышал, не встречалупоминания даже в самых древних грамотах.

– А теперь, – сказал в конце концов Раматоржественно, – собирайся. Отведу тебя к Знающим Истину.

Из капища вышел Несс, верховный волхв. Пошел к ним, глядянеотрывным взглядом. Рама внезапно побледнел, ухватил глиняный кувшин. Борисощутил неладное, быстро спросил:

– Что это за линии на боках?

– Здесь изображено устройство Мира, – заговорилРама протяжно и внушительно, как говорили волхвы перед народом. – Верхнеенебо, среднее небо, наша мать сыра земля, а также внизу подземный мир. Мы ходимпо земле, это один мир, над ним – воздух и вода, это другой мир, но есть итретий – над небом находится еще твердь, и там небывалое море воды, цельныеокияны. Если разверзнется небесная твердь, то ничто не спасется ни в нашеммире, ни даже в среднем… А за этой четвертой линией, вот она, уже мирподземный…

Верховный волхв замедлил шаг, прислушиваясь. Рама и Борисвстали, поклонились. Верховный если и удивился, что Борису все еще неведоматакая простая истина, не подал виду, прошествовал мимо.

Рама проводил его коротким взглядом, сказал торопливо:

– Нынешние волхвы говорят неправду! Нет никакогоподземного мира. Всего три мира, а не четыре. Но это все узнаешь потом… бытьможет. Приходи сегодня в избу Хотина. Условный стук вот так…

Он отстучал дробно по стволу дерева. Борис кивнул, у неготеперь была память на все мелочи. Оказывается, ее тоже можно наращивать, каквоин растит мышцы. Когда Верховный от поворота оглянулся, Борис уже сидел наколоде в одиночестве, в задумчивости рассматривал такой привычный в хозяйствеглиняный кувшин, где нет ни единой линии, ни одного значка без скрытого смысла.

Поздно вечером, пугливо оглядываясь и скрадываясь, как татьвдоль забора, Борис пробирался на Десятинную улицу, где стоял на самом краюприземистый терем Хотина. Тучи часто закрывали луну, становилось темно, и онпробирался почти на ощупь, только шарахался, когда совсем рядом по ту сторонузабора взрывался злобным лаем пес. Однако сердце билось тревожно и радостно. Онснова в бою, снова рискует, снова добывает сокровища!