вражды и ересь хлебопоклонная». Так как сия последняя пришла в Москву вместе с некоторыми южнорусскими книгами (требник Петра Могилы, екзегезис С. Коссова, известный Литое той же эпохи и пр.), то патриарх Иоаким с вопросами о них обратился к малорусским иерархам, именно к киевскому митрополиту Гедеону Четвертинскому, черниговскому архиепископу Лазарю Барановичу и архимандриту Киево-Печерской лавры Варлааму Ясинскому. Но южнорусские иерархи или отмалчивались, или отвечали уклончиво. Мало того, когда «Манна» Медведева и полемика Лихудов были отосланы в Киев на обсуждение, то ученые киевские, угождая Софье и Голицыну, оправдали «Манну» и осудили ее противников. Возмущенный Иоаким обратился к восточным патриархам и от них получил подтверждение того, что мнение Лихудов о таинстве Причащения согласно с учением православной церкви. Иоаким созвал в 1689 году церковный собор, который предал анафеме хлебопоклонную ересь и осудил Медведева на заточение, хотя сей последний подал собору покаянное отречение от своей ереси. Но это произошло уже после падения Софьи и Голицына. Начавшееся влияние малороссийских иерархов и ученых на Великорусскую церковь и культуру вследствие означенного столкновения на время сократилось и притихло, но только для того, чтобы потом воспрянуть с новой силою51.

Сейчас мы упомянули киевских иерархов, именно митрополита Гедеона и архимандрита Варлаама.

По смерти знаменитого Иннокентия Гизеля преемником ему местное духовенство выбрало игумна Пустынно-Никольского монастыря Варлаама Ясинского (1684 г.). Киево-Печерская лавра как ставропигия считалась в непосредственной зависимости от цареградского патриарха, который обыкновенно и ставил ей архимандрита. Но гетман Самойлович по сему поводу, вместо цареградского, обратился к московскому патриарху за благословением на выборы и за утверждением избранного. Это был первый шаг к церковному подчинению Киева Москве. Теперь предстояло сделать второй, гораздо важнейший, по поводу выборов митрополичьих. Киевская кафедра вдовствовала уже десятый год при номинальном местоблюстительстве престарелого Лазаря Барановича. Усердный к православию, гетман Самойлович указывал на происходившие отсюда церковные нестроения в Малороссии и обращался в Москву с просьбой о разрешении выбрать митрополита, притом искренне преданного московским властям. Патриарх Иоаким начал действовать в согласии с гетманом и известил его о царском разрешении и своем благословении на сии выборы.

Около того времени в гетманской резиденции Батурине, именно в Крупецком монастыре, поселился луцкий епископ князь Гедеон Святополк-Четвертинский (Четвертинские вели свой род от великого князя Киевского Святополка II). Он был поставлен на епископскую кафедру митрополитом Дионисием Балабаном. Так как Луцкая епископия находилась в польских пределах, то ему пришлось бороться с папистами, которые всеми способами принуждали его к унии. Наконец, не стерпев гонения, он покинул свою паству и удалился на левую сторону Днепра под защиту православного казацкого гетмана. Как архиерея смиренного и непритязательного, его-то и наметил властолюбивый гетман кандидатом на митрополию; но пока хранил о том молчание. Снесясь с черниговским архиепископом, киево-печерским архимандритом и игумнами важнейших малороссийских монастырей и получив от них письменное благословение, Самойлович устроил в Киеве выборы, на которые представителем своим прислал войскового есаула Ивана Мазепу с четырьмя полковниками (черниговский Василий Борковский, переяславский Леонтий Полуботок, киевский Григорий Карпов и нежинский Яков Журавский). Для сих выборов в киевском Софийском храме собрались игумны, протоиереи и священники. Председательствовал архимандрит Ясинский, так как не ладивший с гетманом архиепископ Баранович не приехал. Мазепа и полковники постарались сообщить под рукой духовенству о гетманском желании, которое и было исполнено: 8 июня 1685 года единогласный выбор пал на епископа – князя Гедеона Четвертинского. Осенью новоизбранный отправился в Москву, в сопровождении нескольких игумнов и протопопов (в числе их был игумен Выдубецкий Феодосий, впоследствии черниговский владыка, ныне причтенный к лику святых). Здесь Гедеон и был посвящен в сан митрополита патриархом Иоакимом (8 ноября). Московское правительство согласилось подтвердить права и вольности малороссийского духовенства, считать киевского митрополита первым между русскими митрополитами, в суды его не вступаться и прочее. Так мирно и беспрепятственно совершилось подчинение древней Киевской митрополии московскому патриарху, благодаря в особенности тому обстоятельству, что Гедеон был чужд эгоистическим стремлениям своих предшественников к самостоятельному, независимому положению. Но дело не могло считаться оконченным, пока от цареградского патриарха не получилось формального на то согласия. Московские хлопоты по сему поводу начались в Константинополе еще в предыдущем году, а потом продолжались и после посвящения Гедеона. Патриарх Иоаков отклонял решение вопроса, ссылаясь то на болезнь великого визиря, то на необходимость спросить совета других патриархов. Наконец затруднения были устранены с помощью щедрой раздачи соболей и золотых, но уже при патриархе Дионисии, вскоре сменившем Иокова, и с согласия самого султанского правительства. Московским посланцам выданы были грамоты от имени вселенского патриарха и его синода на отделение Киевской митрополии и подчинение ее московскому патриарху (1686 г.). Турецкое правительство, угрожаемое тогда австро-польским союзом, старалось отвлечь Москву от сего союза, а потому охотно исполнило ее просьбу относительно киевской кафедры.

Однако туркам не удалось отвлечь Москву от направленного против них союза.

Радение гетмана Самойловича об устройстве церковных дел на Украине и старания о теснейшей ее связи с Москвой (для чего предлагал несколько тысяч великорусских семей переселить в главные украинские города) тем более заслуживают внимания истории, что в это время его постигло сильное семейное горе.

Гетман породнился со знатной боярской фамилией Шереметевых; один из членов сей фамилии, Федор Петрович, женился на его дочери Пелагее Ивановне. Но брак не был счастливым. Отец Федора известный боярин Петр Васильевич, при своей гордости и тщеславии, отличался еще и скупостью, так что давал скудное содержание сыну. А при недружелюбных отношениях отца с всесильным князем Голицыным сын не пользовался щедростью и со стороны правительства. Гетман с женой очень огорчался, смотря на нужду, которую терпела в Москве их дочь. Желая иметь ее ближе к себе и снабжать хозяйственными запасами, он стал хлопотать о том, чтобы зятя его назначили воеводой в Киев. Желание его было исполнено; но недолго пришлось родителям утешаться близостью дочери. Пелагея Ивановна Шереметева скончалась в марте 1685 года, вскоре после родов; а спустя месяца три умер и старший любимый сын гетмана Семен, полковник Стародубский. Патриарх Иоаким и сам В.В. Голицын прислали гетману сочувственные письма, которыми старались утешить его в несчастье.

Одновременно с церковными заботами и семейными потерями тому же Самойловичу пришлось принимать деятельное участие в важных политических осложнениях и событиях, которые вскоре его и доконали.

Польское правительство думало воспользоваться смутным временем, наступившим в Москве после кончины Федора II, чтобы воротить под свое владычество Украйну, утрата которой была столь чувствительна. С этой целью оно подсылало агентов возмущать умы и склонять население к переходу в королевское подданство. Но такие интриги