– Это была единственная причина для конфискации документа?

– Нет, – продолжил Девлин. – Как я впоследствии объяснял начальнику тюрьмы Шепарду, предъявлять документ в полицию не имело смысла: на тот момент он был недействителен.

– Почему он был недействителен?

– Мистер Стейнз не заверил дарственную своей подписью, – объяснил Девлин.

– И однако, на документе, который я держу в руках, подпись мистера Стейнза стоит, – промолвил Брохэм. – Будьте так добры, объясните суду, как именно бумага оказалась подписана.

– Боюсь, я не могу этого сделать, – покачал головой Девлин. – Я не видел своими глазами, как это произошло.

Брохэм запнулся:

– Когда вы впервые осознали, что дарственная подписана?

– Утром двадцатого марта, когда я отнес дарственную Анне Уэдерелл в «Удачу путника». Мы обсуждали другие темы, и в ходе разговора я впервые заметил, что на документе появилась подпись.

– Вы видели, как мисс Уэдерелл подписывала эту дарственную?

– Нет, не видел.

Брохэм был явно сбит с толку; пытаясь вернуть самообладание, он спросил:

– Что именно вы обсуждали?

– Содержание нашего разговора тем утром носило конфиденциальный характер, обусловленный моим священническим статусом, – промолвил Девлин. – Я не могу ни повторять его в присутствии третьих лиц, ни свидетельствовать против мисс Уэдерелл.

Брохэм себя не помнил от изумления. Однако Девлин был в своем праве, и после бессчетных возражений и протестов Брохэм с крайне удрученным видом уступил своего свидетеля Мади. Мади воспользовался моментом, чтобы привести в порядок разложенные перед ним бумаги, и только тогда начал.

– Преподобный Девлин, – промолвил он, – вы показали эту дарственную начальнику тюрьмы Шепарду сразу после того, как ее обнаружили?

– Нет, не сразу, – отвечал Девлин.

– Тогда как же начальник тюрьмы Шепард узнал о ее существовании?

– По чистой случайности, – ответствовал Девлин. – Я хранил документ в своей Библии, чтобы не измять ненароком, а начальник тюрьмы Шепард увидел его, пролистывая Священное Писание. Это случилось где-то спустя месяц после смерти мистера Уэллса.

Мади кивнул:

– Когда мистер Шепард случайно обнаружил дарственную, он был один?

– Да.

– Что он сделал?

– Он посоветовал мне показать документ мисс Уэдерелл; так я и поступил.

– Тотчас же?

– Нет, я прождал несколько недель. Мне хотелось переговорить с нею наедине, без ведома миссис Карвер, а возможности все не представлялось, учитывая, что обе женщины жили под одним кровом и крайне редко разлучались.

– А почему вы хотели, чтобы ваш разговор с мисс Уэдерелл состоялся без ведома миссис Карвер?

– На тот момент я полагал, что миссис Карвер – законная наследница состояния, обнаруженного в хижине мистера Уэллса, – объяснил Девлин. – Мне не хотелось вбивать клин между нею и мисс Уэдерелл из-за документа, который – как знать? – вполне мог оказаться чьей-то глупой шуткой. Поутру двадцатого марта, как вы помните, миссис Карвер вызвали в суд. Я прочел о вызове в утренней газете и тотчас же поспешил в «Удачу путника».

Мади кивнул:

– А до того дарственная так и хранилась в вашей Библии?

– Да, – подтвердил Девлин.

– После того как начальник тюрьмы Шепард впервые обнаружил дарственную, имел ли он доступ к вашей Библии, когда никого другого рядом не было?

– Да постоянно, – заверил Девлин. – Я беру Библию с собой в полицейское управление каждое утро и частенько оставляю ее в тюремной канцелярии, пока занимаюсь другими делами.

Мади помолчал немного, дожидаясь, пока все не осознают скрытый смысл его слов. И продолжил, внезапно поменяв тему:

– Как давно вы знаете мисс Уэдерелл, ваше преподобие?

– Я не был знаком с нею лично вплоть до двадцатого марта, когда я навестил ее в «Удаче путника». Однако с того самого дня она находится под моим наблюдением в тюрьме полицейского управления и я вижусь с ней каждый день.

– В течение этого периода вам представлялась возможность понаблюдать за нею и поговорить с ней?

– Сколько угодно!

– Вы можете описать в общих чертах, какое впечатление у вас составилось о ее характере?

– Самое положительное, – заверил Девлин. – Безусловно, она жертва обстоятельств, и, безусловно, у нее в прошлом бывало всякое, но для того, чтобы исправиться и начать новую жизнь, требуется немалое мужество, и ее старания меня очень радуют. Для начала она избавилась от своей пагубной зависимости и твердо решила никогда больше не торговать своим телом. И то и другое достойно всяческих похвал.

– А что вы думаете о ее душевном здоровье?

– О, она абсолютно в здравом уме, – заморгал Девлин. – Я в этом ни минуты не сомневаюсь.

– Благодарю вас, ваше преподобие, – промолвил Мади и, обернувшись к судье, повторил: – Благодарю вас, сэр.

Далее заслушали экспертное заключение доктора Гиллиса, некоего доктора Сэндерса, вызванного из Кумары, чтобы представить второе медицинское мнение касательно психического состояния Анны, и некоего мистера Уолшема, инспектора греймутской полиции.

Последним был вызван истец, Джордж Шепард.

Как Мади и ожидал, Шепард долго распространялся о дурной репутации Анны Уэдерелл, ссылаясь на ее опиумную зависимость, ее сомнительную профессию и ее былую попытку самоубийства как на доказательства того, сколь низко она пала. Он в подробностях объяснил, как именно из-за ее поведения впустую тратятся полицейские ресурсы и ниспровергаются морально-этические стандарты, и настоятельно порекомендовал определить ее в только что отстроенный работный дом в Сивью. Но Мади мастерски спланировал защиту: после разоблачений, касающихся А-Су, и показаний Девлина Шепардовы нападки звучали злобно и даже мелочно. Мади мысленно поздравил себя с тем, что затронул вопрос о возможном помешательстве Анны раньше, чем такая возможность представилась истцу.

Когда Брохэм наконец сел, судья, прищурив глаз, оглядел скамью адвокатов и объявил:

– Свидетель – ваш, мистер Мади.

– Благодарю вас, сэр, – откликнулся Мади. И обернулся к тюремщику. – Господин начальник тюрьмы Шепард, на ваш взгляд, подпись Эмери Стейнза на этой дарственной – это очевидная подделка?

Шепард вздернул подбородок:

– Я бы назвал ее довольно неплохой копией.

– Простите, сэр, почему «довольно неплохой»?

– Это хорошая копия, – раздраженно поправился Шепард.

– Можно ли назвать ее точной копией подписи мистера Стейнза?

– Это решать экспертам, – пожал плечами Шепард. – Я не специалист по профессиональному мошенничеству.