некому́ тогды делать нечево.

Приказали де Михайлушку да Иванову

320 Увесьти де Овдотьюшку на добро́м кони,

Ай отсекчи у Овдотьи буйну голову.

Лёкко, скоро де Михайло скаче на добра коня,

Ай Овдотьюшку садил он позади собя,

Ай повёз-то Овдотьюшку во чисто́ полё

525 Отрубить-то ведь у ей буйна головушка.

Да поехал де Михайлушко во чисто́ полё,

Оввернула де Овдотьюшка тогды Михайлушка,

Ишше бросила Михайла в полё серы́м камнём,

Ишше са́ма де поехала к городу Задоньскому.

530 А во ту же де во пору и во то время

Лёкко, скоро де как скачё на добра коня,

Ай поехал де восударь-от Илья Муромец;

Ишше едё де Илеюшка по чисту́ полю,

Ай увидел — во чисто́м поли лёжит серучей камень;

535 Ишше сам он говорил таково слово:

«Уж я колько по полю этта не ежживал,

Ишше этого я камня не видывал;

А не быть этта серому каменю,

Ишше быть этта Михайлушку Иванову».

540 Да берё тогды Илеюшка сер горюч камень,

Да берёт он на свои руки белыя,

Высоко-то он мечё по-под не́беса,

Ай на белы свои рученьки не хватывал;

Ишше пал этот серуч камень на сыру землю,

545 Ай рошшибсэ этот сер да горюч камень,

Як очу́дилсэ ис каменя тогды Михайлушко.

Посадил тогды Михайла к сибе на добра коня,

Ай поехал состыгать-то Овдотью, лебедь белую.

Недалёко де состыгли до города Задоньского.

550 Ай не спрашивал восударь тогды Илья Муромець,

Ай присек-то за вси часьти ею́ за мелкия,

Розметал тогды Овдотьюшку по чисту́ полю;

Ишше сами поехали в красён Киев-град.

Да приехали во город-от да во Киев-град;

535 Говорил тогды Михайлушко сын Иванович:

«Уж ты вой есь, восударь ты да Илья Муромечь!

Я женилсэ жа во городи во Турьския,

А взята у мня ведь Марфа королевичьня».[386]

Говорил-то восударь тогды Илья Муромец:

560 «Што я знаю, што женилсы во городи во Турьския,

У того у короля жа земли Турьския».

Ишше стал тогды Михайлушко собиратисе

Ишше ехать де ко своей молодой жоны,

Ай ко той жо де ко Марфы королевисьни.

565 Проважат ёго Владимёр со кнегиною,

Провожаё восударь тогды Илья Муромець.

Ай простилсэ де Михайлушко сын Иванович

Со тема жо со кнеземи, со боярами,

Ай со руськима могучима со бога́тырьми,

570 Ай поехал де Михайлушко в город Турьския.

Ай стречаё де король ёго с королевою,

Ай стречаё да ёго тогды молода жена,

Молоды́я тогды Марфушка королевисьня.

Ай живут они во городи, проклаждаютце.

575 Получил тогды Михайлушко да насьледьсьвие,

Повладал-то как городом земли Турския.

(И жись окончилась ево тут.)

153. ИДОЛИЩЕ СВАТАЕТСЯ ЗА ПЛЕМЯННИЦУ КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА

Из-за Карьского, из-за Арапьского

Приходило три ка́рабьля три че́рьляны;

Приходил де поганоё Идо́лишшо,

Приходил-то ведь он да сватом свататце.

5 Говорил тогды поганоё Идолишшо:

«Уж ты вой еси, Владимёр стольнёй киевской!

Я пришол-то к тобе да сватом свататьце

Што на душецьки Олёнушки на Митревны.

Ай отдай ты Олёну за меня замуж.

10 Уж ты чесью не дашь — за боём возьму,

Уж я силой-то возьму да боѓатырскою,

Ай тебя ли я, князя, всё под мець склоню».

Собирал тогды Владимёр-от почесен пир

Што на многие кнезья и на думных бо́яров,

15 Што на руських могучих на бога́тырей,

Што на тих на полениць на приуда́лыя,

Што на тех жа на каза́ков на задоньския,

Што на тех на бурла́ков на москофьския,

Што на тех хресьянушок прожитосьних.

20 Красно солнышко катитце ко западу,

Ай ко западу солнышко, ко за́кату, —

У Владимёра ведь пир идёт не на радосьти,

Да не пьют, не едя, ничо́го не кушают,

Они беленькой лебёдушки не рушают.

25 Говорил тогды Владимёр стольнёй киевской:

«Уж вы вой еси, вы князи, думны бо́яра

Или руськия могучии бога́тыри.

Ише те вы как каза́ки как задоньския,

Ише те вы бурлаки как москофьския,

30 Ишше те же вы хрестьянушки прожитосьни!

Да пришло ко мьне из Карьского, Арапьского,

Ай пришло ко мьне поганоё Идо́лишшо,

Ай пришол ведь ко мьне да сватом свататьце

Што на душочки Олёнушки на Митревны».

35 Ишше бо́льшой хоронитце за средьнево,

Ишше средьнёй хоронитце за меньшово,

А от меньшого бое́рина отьвету нет.

Говорил-то кнезь Владимёр во перьво́й након,

Говорил-то кнезь Владимёр во второй након,

40 Говорил-то Владимёр во трете́й након;

Всё как большой хоронитце за средьнево,

Ишше средьнёй хоронитце за меньшово,

А оть меньшого бое́рина отьвету нет.

Говорила де Олёнушка-та Митревна:

45 «Уж ты гой еси, дядюшка родимыя!

Отдавай миня со чесьти и со радосьти,

Не проливай ты ведь крови всё горячия,

Не губи-тко-се народу православново.

Только дай-ко-се приданым мьне черьле́н карабь,

50 Уж ты дай-ко-се три брателка названыя,

Ай названых мьне-ка братьиц́ей, крестовыя:

Во перьвы́х ты дай Добрынюшку Микитица,

Во вторых Перемётушку Васильева,

Во третьи́х ты дай Олёшеньку Поповица».

55 Ишше эти князю речи во люби пришли,

Во люби ёму пришли да поглянулисе.

Повелась-то ведь у их да тогды свадебка.

Ишше дал-то Олёнушки черьле́н карабь,

Ишше дал-то ей три брателка названыи,

60 И названых три братьиц́ей крестовыя:

Во первых дал Добрынюшку Микитица,

Во вторых Перемётушку Васильева,

Во третьи́х дал Олёшеньку Поповица.

Да пошли они тогды да во синё морё;

65 Ишше пала им ведь по́ветерь способная.

Ишше руська-та земьля да потаиласе,

Ай неверна земьля возремениласе.

Ишше пала-то ведь сьтиль да тихохонько, —

Не несёт их не в котору сторону.

70 Говорила де Олёнушка-та Митревна:

«Уж ты гой еси, Добрынюшка Микитиц сын!

Ты спушшай-ко-се шлюпку карабельнюю,

Поежжай-ко ко царишшу на черьлён карабь,