А збираитц́е дружинушка, собруняитц́е:

Во перьвы́х, ѓосударь-от Илья Муромець,

Во вторых, Добрынюшка Никитичь млад,

Во третьи́х, По́тык Михайлушко сын Ивановичь.

5 Провожат-то их Владимёр стольнёй киевской,

Провожаёт Опраксея Королевисьня.

Да ка здраво они едут полё чистое,

Ели здраво-то едут лесы те́мныя,

Да как здраво-то едут да грязи черныя.

10 А приехали на шо́ломя на окатисто,

Розоставили белы́ шатры поло́тьняны,

Да живут во шатрах они по перьвой день,

Ай живут во шатрах они да по вто́рой день,

Ай живут во шатрах они да по тре́тей день,

15 Говорил же восударь-от Илья Муромець:

«Уж и полно нам жить в шатрах, забавьлятисе,

Ай пора нам розьежжатьсе всим нам натрое!»

Говорил восударь тогды Илья Муромець:

«Да поеду я, братцы, к Дюку́ да Степанову,

20 Посмотрю ли я у Дю́ка широка двора,

Посмотрю я у Дюка-та ро́дной матушки,

Посмотрю ли я у Дюка да портомоёнок».

У Дюка́-та дом стоял тогды на семи верстах;

Ишше триста столбов было да серебьряных,

25 Ай четыреста столбов было позолоченых,

Ишше медных, железных да числа-сме́ту нет;

Да как дом был крыт ёго медью козарочкой,

Ай котора же козарка дороже красна золота;

Да как печьки-ти были его муравьляны.

30 Ишше матушка пёкла у ёго да колачики, —

Ай колачик-от сьешь — другого хочитце,

Об третьём колачики душа бажи́т.

Да помёлышка-ти были у ей да шелко́выя.

Говорил тогды Добрынюшка да Микитиць сын:

35 «Ай поеду я, Добрыня, во чисто́ полё,

Привезу ли я злата, серебра несьчотнова.

Уж мы станем делить, братцы, всё мы как натроё».

Говорил тогды Михайлушко сын Иванович:

«Ай поеду я, братцы, да во Большу землю,

40 Во Большу-ту я земьлю, да в прокляту в Литву,

Да поеду ко царишшу-ту ко Идо́лишшу,

Ай поеду я к ёму право сватом свататце

Ай на душочки Овдотьюшки, белоя лебеди;

Да возьму ли я Овдотьюшку за собя заму́ж,

45 Ай не дам-то я делить, братцы, вам делить е́ю на́троё».

Говорил тогда восударь-от Илья Муромець:

«Уж ты сукин сын, Поты́к Михайлушко Иванович!

Не жона жа тебе будет — зьмея лютая;

Уж ты будёшь, Михайлушко, у семи сьмертей,

50 Налетаисьсе, Михайло, ты че́рным вороном,

Ай нарышшишьсе, Михайлушко, ты серы́м волком,

Накопаисьсе, Михайлушко, горносталюшком,

Приломашь ты о коре́ньё буйну́ свою головушку,

Налёжисьсе в чисто́м поли ты серы́м камнем».

55 Всё как этому Михайлушко не поваровал.

Ай поехал де Иле́юшка к Дюку Стёпанову,

Ай Добрынюшка поехал да во чисто́ полё,

Да Михайлушко поехал да во Большу землю,

Во Большу-ту он земьлю, да в прокляту в Литву.

60 Да как здраво он ведь ехал он полё чистое,

Ишше здраво он ведь ехал да лесы-ти те́мныя,

Ай да ели здраво он ведь ехал да грязи-ти че́рьныя.

Ишше едё он ко городу ко Задоньскому.

Ай ко городу он ехал да не дорогою,

65 Да в город заежжаё он не воротами,

Конь скакал жа черес сьтену да городо́вую,

Мимо ту жо круглу башонку науго́льнюю;

Ишше едё к королю прямо на широкой двор;

Он мечё коня сам да середи двора,

70 Не привязана-та мечё да не приказана,

Не росседлана мечёт да не розуздана;

Сам идёт тогды во гирьню-ту королефьскую,

Отпираё Михайлушко дьвери-ти на́ пяту,

Он бьё чолом королю-ту земьли Задонския,

75 Ишше тут жа королевой, молодой жоне:

«Уж и здрасвуй ты, король земьли Задонския!

Уж и здрасвуй, королева, ты молода жена!»

Говорил тогды король земьли Задонския:

«Уж и здраствуй ты, Михайлушко сын Иванович!

80 Ты по-старому приехал ли жить, по-прежному,

Во рабы ли ты приехал ко мне, в конюхи,

И во мла́ды ли приехал ко мьне во клюсьники,

Ты ис Киева приехал ко мьне да посланником?»

Говорил тогды Михайлушко Сын Иванович:

85 «Не по-старому приехал жить, не по-прежному,

Не в рабы к тебе приехал я, не в конюхи,

Не во мла́дыя приехал я те не во клюсьники,

Ис Киева приехал я не посланником, —

Да приехал я к тебе прямо сватом я свататьце

90 Да на душоцьки Овдотьюшки, белой я лебеди.

Да отдай-ко-се Овдотьюшку за миня замуж».

Говорил ёму король земьли Задоньския:

«У миня, право, Овдотьюшка просватана

За того де за поганого за Идо́лишша».

95 Говорил ёму Михайлушко во второй након,

Говорил ёму Михайлушко во трете́й након:

«Ты отдай, право, король е́ю за миня замуж!

Уж и чесью не отдашь — я у тя ведь за боём возьму,

Уж я силой-то возьму своей боѓатырския,

100 Ай грозой возьму я княжонефьскою».

Говорил ёму король-от во второй након,

Говорил ёму король да во трете́й након:

«Право, право, ведь Овдотьюшка у миня просватана,

Ишше ко́льц́еми-пе́рьснеми у нас оме́нянось;

105 Ай тебе-ка, Михайлушко, е́ю неѓде взять».

Да Михайлушку ети речи не вь люби пришли,

Показались за досадушку за великую;

Ай ретиво ёго серцо розьерилосе,

Ай горяча-та крофь вся в ём роскипеласе,

110 Ай могучи ёго пьлячи расходилисе,

Лепета-та во лици перемениласе.

Да пошол тогды Михайлушко на новы́ сени,

Он сломил-то двенадцеть крепких замочиков,

Ай убил-то он двенадцеть крепких сто́рожов;

115 Отпирал тогды Михайлушко двери-ти на́ пяту.

Ай сидит-то Овдотьюшка за красе́ньц́еми,

Вышиваёт де она Идолишшу шириночку;

На кобылочках сидя у ей ясны соколы,

На кобылочках сидя у ей сизы голубы,

120 По подножочкам сидя у ей че́рны соболи.

Говорил тогды Михайлушко сын Иванович:

«Уж и здрасвуй, Овдотья, ты лебедь белая!

Ты поди-тко-се, Овдотьюшка, за миня замуж».

Да скакала де Овдотьюшка на резвы ноги,

125 Ай брала она Михайлушка за белы руки,

Цёловала во уста ево во саха́рныя,

Ай сама же говорила таково слово:

«Уж и