Потом обратилась к гусятнице и сказала: "Войди-ка вдом, доченька; неприлично тебе здесь одной оставаться с молодым господином. Ненадо масла подливать в огонь... Пожалуй, еще влюбится в тебя".

Граф и сам не знал, что ему делать - плакать или смеяться?"Вот сокровище-то, - подумал он, - да будь она даже и на тридцать летмоложе, она бы не могла тронуть моего сердца". Между тем, старуха ласкалаи гладила своих гусей, как милых деток, и затем вошла в дом со своею дочерью; аюноша растянулся на скамье под дикой яблоней.

В воздухе было тепло и приятно; кругом простиралась зеленаяширокая лужайка, усеянная синими и желтыми цветами, а посреди лужайки бежалсветлый ручей, сверкая на солнце; и белые гуси двигались тут же взад и впередлибо полоскались в воде.

"Тут очень мило, - сказал граф, - но только я такустал, что глаз разомкнуть не могу: дай-ка я посплю немного. Лишь бы только неподнялся ветер и не унес бы мои ноги - они у меня словно ватные..."

Поспав немного, он был разбужен старухою. "Вставай, -сказала она ему, - ты здесь не можешь оставаться. Правда, тебе от меня такисолоно пришлось, но все же ты жив остался... Теперь хочу тебе отдать награду:ведь в деньгах и во всяком добре ты не нуждаешься, так вот тебе нечто иное. - Исунула ему в руку кружечку, целиком вырезанную из изумруда. - Храни этобережно, - добавила она, - в этом твое счастье".

Граф вскочил на ноги, чувствуя себя опять и сильным, ибодрым, поблагодарил старуху за ее подарок и пустился в путь-дорогу, даже и неподумав оглянуться на дочку старухи.

Уж он порядочный кусок пути прошел, а все еще издалидоносился до него веселый крик гусей.

Граф три дня блуждал по этой глуши, прежде чем из неевыбрался. Затем пришел он в большой город, и так как никто его не знал там, тоон и был приведен в королевский замок, в зал, где король и королева сидели натроне.

Граф опустился на колено, вынул изумрудный сосуд, подаренныйему старухою, и положил его к ногам королевы. Та приказала ему встать и податьсебе эту драгоценную безделушку. Но едва только она открыла этот сосуд и в негозаглянула, как упала на землю замертво.

Графа схватили королевские слуги и собирались вести втемницу; но королева открыла глаза и приказала его освободить. "Всевыйдите отсюда вон, - сказала она, - я должна с ним переговорить наедине".

Оставшись наедине с графом, королева стала горько плакать исказала: "Что мне блеск и почести, меня окружающие, когда я каждое утропробуждаюсь с печалью и заботами! Три было у меня дочери, и младшая из них былатак прекрасна, что весь свет почитал ее за чудо. Бела, как снег, румяна, какзорька, и волосы ее блистали, как лучи солнца. Когда она плакала, из глаз ее неслезы капали, а жемчуг выкатывался и драгоценные камни.

Когда ей минуло пятнадцать лет, король призвал всех трехсестер к своему трону. И посмотрели бы вы, как все были поражены, когда вошламоя младшая дочь - словно солнышко на небо выкатилось!

Король же сказал им трем: "Дочери милые! Не знаю я,когда настанет мой последний час, но я хочу сегодня же определить, что каждаяиз вас должна будет получить по смерти моей. Знаю, что все вы меня любите; нокоторая из вас более любит - той и достанется лучшая доля. - И потом добавил: -Не можете ли вы мне выразить словами, насколько каждая из вас меня любит? Повашим речам я ознакомлюсь и с тем, что вы думаете".

Тогда старшая сказала: "Люблю отца моего так же, каксладчайший сахар".

   Другая сказала: "Люблю отца, как самое лучшее измоих платьев".

А младшая молчала.

Отец и спросил ее: "Ну, а ты, любимое мое дитятко, тыкак меня любишь?" - "И сама не знаю, - отвечала она, - и даже не могуни с чем сравнить свою любовь".

Но отец настаивал, чтобы она выразилась определеннее.

Тогда она сказала наконец: "И самое лучшее блюдо мне безсоли не вкусно - вот и отца я тоже люблю, как соль!"

Услышав это, король пришел в ярость и сказал: "Если тылюбишь меня настолько лишь, насколько любишь соль, так и за любовь твою янагражу тебя одною солью".

И разделил королевство пополам между двумя старшимидочерьми, а младшей приказал навязать на спину мешок с солью, и двое слугдолжны были вывести ее в дремучий лес.

Мы все за нее просили и молили, - сказала королева, - ногнев короля нельзя было ничем смягчить. Как она, бедняжка, плакала, когда должнабыла покинуть дом! Вся дорога ее была усеяна тем жемчугом, который у ней изглаз выкатился.

Вскоре после того король раскаялся в своем жестокосердии,приказал разыскивать свою дочь во всем лесу; но никто не мог ее найти.

Как я подумаю, что ее, может быть, растерзали дикие звери,то не знаю, куда деваться от печали; иногда, впрочем, я утешала себя надеждой,что она еще жива и укрылась где-нибудь в пещере или нашла себе приют усострадательных людей.

Но представьте себе, что, когда я вскрыла ваш изумрудный сосудец,в нем я увидела жемчужину, такую же точно, какие вместо слез падали из глазмоей дочери, и потому вы можете себе вообразить, как сжалось при этом моесердце! Скажите, как эта жемчужина попала в ваши руки?"

Граф рассказал королеве, что сосудец он получил от старухи влесу, которая показалась ему ведьмой; но младшей королевны ему не приходилосьвидеть, и ничего о ней он не слышал.

Король и королева решились тогда посетить старуху; онипредполагали, что там, где оказалась жемчужина, они должны будут получитьсведения и о своей дочери.

Старуха сидела в своей глуши за прялкою и пряла. Становилосьуже темно, и лучина, горевшая у очага, проливала свет очень скупо. Вдругпослышались крики гусей, возвращавшихся с пастбища, и вскоре в избу старухивошла и ее дочка. Старуха почти не обратила на нее внимания и едва кивнулаголовой в ее сторону.

Присела дочь на лавку, взяла свою прялку и так проворностала сучить свою нитку, словно молоденькая девушка. Так сидели мать с дочкоюдома, не говоря ни слова.

Наконец, что-то зашуршало за окном, и два огненных глазаглянули в избу. То была старая ночная сова, которая трижды крикнула:"Угу!" - и исчезла. Старуха только повела глазами вверх, потомпроговорила: "Пора тебе дочка, выйти... Ступай на свою работу".

Та поднялась и вышла, и пошла по лугам далее и далее в самуюдолину. Наконец подошла она к колодцу, у которого росли три старых дуба. Междутем месяц поднялся из-за горы, большой и круглый, и было так светло, что иголкуна земле сыскать было нетрудно.

Она скинула кожу, прикрывавшую ее лицо, нагнулась к колодцуи стала из него умываться. Умывшись, она и кожу с лица окунула в воду и потомразложила ее на лугу, чтобы она опять могла высохнуть и побелеть при лунномсвете.