не отпускала расстрельная дрожь. Был лишь слышен трубивший в вышине ветер, и ничего больше. В мозгу томилось предчувствие, будто внутри что-то должно оторваться, какая-то ниточка, отделяющая жизнь от смерти. Встав в прямоугольник перекрещённого оконным переплётом света, боком к окну, Астра покрутил головой по сторонам, высматривая что-то в чащобе, а его подбородок подпрыгивал, как на кочках. «Ещё один мираж?» – подумал он, когда увидел, как между деревьями в треугольнике сосен сетью натянулась тьма, отделившись от ночи, как одна грозовая туча отделяется от другой; тьма растекалась тушью по хвое, обволакивала её, налипая на ветви и сучья. Как вдруг от тьмы оторвалась подозрительная косая тень, у тени зажглись глаза, и она вышла к Астре. На холодном небосводе со звёзд сыпался золотой песок, очерчивая края плаща, остроносую морду и длинные шакальи уши.

Астра не испугался. Как лошадь привыкает к сбруе, так притупляется страх, когда долгое время живёшь с ним бок о бок. Астра ещё раньше ощутил чьё-то присутствие. Но в эту минуту он бы обрадовался даже встрече с отрядом.

Астра шагнул к живой тени, и снег хрустнул под его сапогом. В стоящей тишине улавливалось, как пульсирует сердце юного кинокефала; он крался навстречу тени пугливо, с оленьей предосторожностью, пригнувшись, широко раскрыв глаза. Изо рта почти не шёл парок.

– Иди за мной, – глухо прозвучал голос.

– Ты пришёл… – произнёс Астра ещё тише и глуше. Тень переползала на его лицо, заливая его впалые глазницы, и он дрожал, уже сам не замечая, что дрожит.

– Не бойся. Не бойся того, что будет.

Астра, сжавшись, трясся, как от ударов тока. Его мертвенно остывших пальцев коснулись, и две тени растворились в ночи.

Глава 16. Море Спокойствия

Репрев открыл глаза. В ресницы, как в частокол цветочных тычинок, золочёными хоботками, просунутыми через решётку на окне, впились лучи солнечного света, разбудив полуартифекса. Что-то давило на лоб – суматошно скользящей рукой он нащупал шершавый предмет, сжимающий голову, и сорвал бы его, если бы не услышал сбоку звонкий девичий голосок:

– Пожалуйста, не снимайте ловца. Я почти закончила!

– Ловца? Закончили с чем?! – задыхающимся голосом почти кричал Репрев, вертляво приподнимаясь на локтях. – И где это я?

– Дышите глубже и ни о чём не думайте… Вы на базе его превосходительства генерала Цингулона! – задирая нос, отчеканила кинокефалка в белом халате, под которым чернела униформа отряда.

Репрев увидел, что его пятки покоились на приставленном к кушетке стуле: очевидно, не нашлось на базе такой кушетки, на которую бы поместился великан во весь его великаний рост. На него нацепили синие широкие и просторные, как парус, подштанники, но они не доходили полуартифексу даже до щиколоток.

Он пристально вгляделся в кинокефалку в белом халате: на её короткой колючей шерсти между ушей под машинку была выстрижена полоса, и голая кожа в том месте была покрашена в насыщенный ежевичный цвет. На левом длинном стоячем ухе качалась незамысловатая серебряная серьга. В глазах сторожевой, под каким углом в них ни загляни, поблёскивала смешинка, но за ней скрывалось что-то совсем невесёлое. Нос и веки были расписаны знакомой звёздной осыпью. Кинокефалка мигом раскрыла значение вопросительного взгляда полуартифекса и вытащила из кармана малахитовую кисть со стеклянной ручкой, за стеклом которой плескалась, как свет, звёздная осыпь холодной звезды.

– Вот, держите, пожалуйста: сувенир от его превосходительства! Генерал подумал, что вам должно понравиться. Никто из кинокефалок нашего отряда не удержался, чтобы не прихорошиться осыпью! Но не волнуйтесь, его превосходительство дал добро.

– А разве звёздной осыпью холодной звезды не расписывают храмы? – осуждающе проворчал полуартифекс. – А вы ею носы мажете…

– Я сама как храм! Или вы не согласны? – она покрутилась перед ним, жеманно хихикая. – Лучше бы поблагодарили – я замучилась снимать с вас каждую блестинку! И не будьте вы таким лицемером! Когда мы вас увидели, вашу шкуру с головы до пят покрывала осыпь.

Репрев поблагодарил, но стушевался.

– Нам не во что было её собрать, – пристыженно буркнул он. – Ну, и ничего умнее, чем нанести её на меня, не придумали.

– Вы были похожи на рыбку.

– Какую рыбку?

– Золотую, – захохотала сторожевая, как-то резко успокоилась и солидно сказала: – На храм мы тоже оставили немного осыпи.

– У вас есть храм? – уважительно и не без удивления спросил Репрев.

– Конечно! У нас всё есть, – хихикнула кинокефалочка.

– Так что за ловец? – кашлянул он.

– Ловец… – сказала она, сняв со лба полуартифекса шершавый предмет – им оказалась морская звезда, и, когда её сняли со лба полуартифекса, она пугливо спрятала свои лучи. – Ловец снов, – кинокефалка воздушным движением открыла ладонь, знакомя с радужным, как опал, шаром. Шар имел два отверстия: из одного тянулся проводок к морской звезде, а второе отверстие – круглое – ямочка без проводов. В него-то сторожевая и вложила мизинец с одним-единственным длинным когтем, одетым в накоготник, среди других, коротко стриженных когтей. – Я записывала ваши сновидения. Но опять же, ни о чём не думайте, не волнуйтесь, накоготник – рабочий, не для личного пользования.

– А почему я должен волноваться? – спросил Репрев и, конечно, сразу же заволновался.

– А вы часто делитесь сновидениями со своими близкими, друзьями? Вы бы хотели, чтобы кто-нибудь подсмотрел ваш сон? То-то и оно. Потому что сны – они как зеркало, в котором нам видится отражение обратной стороны нашей души, наши потаённые желания, страхи. А ещё, бывает, нас посещают не очень приличные сны, – после этих её слов Репрев жутко смутился. Ловчая продолжила, смеясь: – Нечего стыдиться, что вы нос прячете, как ребёнок? В нашем мире нельзя управлять всем, а снами тем более. Ну, если только у вас нет ловца. Между прочим, он сделан из настоящей жемчужины! А морская звезда – проводник. Кроме того, что у меня учёная степень по сомнологии, я по совместительству медицинская сестра в этом госпитале. Я разработала ловца, он моё личное изобретение!

– Если вдруг в моих снах есть что-то… неприличное, то не могли бы вы, пожалуйста, удалить запись? – умоляюще улыбнулся Репрев, шаловливо показывая зубы.

– Нет, ну как можно, я занимаюсь гипносъёмкой ради науки, а не ради любопытства! А вы, вы сделали большой вклад в науку: когда я ещё заполучу в свою коллекцию настоящее сновидение полуартифекса! Обещаю: по рукам не пойдёт. Врачебная тайна!.. – почему-то заговорщически прошептала она.

Репрев повесил уши, но они тут же подскочили, и он быстро спросил:

– Простите, правильно ли я понимаю: с помощью вашего ловца можно управлять сновидениями?

– Ну конечно! Раньше сны писались только чёрно-белыми, а сегодня