– А ты своего Ваську предупреди, – дала указание Гуляра и Ивану. – Ему бы появиться уже, если он ни при чем. А то у следствия может возникнуть впечатление, что он в бегах.

– Понял. Не возникнет. Скажу. Спасибо большое!

– Во что вы меня втянули… – Гуляра сокрушенно покачала головой. – Тоже мне встреча одноклассников… Ладно! Главное, что компьютер нашелся.

Гуляра с ноутбуком детектива Филиппа, в котором, по всей вероятности, были улики на страшного маньяка по прозвищу Заплаточник, остановилась на пороге квартиры Ивана Черешнина. С виновато опущенной головой он провожал ее не только из квартиры, но, скорей всего, и из своей жизни тоже.

И ему явно этого не хотелось.

– Прости, меня, пожалуйста, – попросил Иван.

Гуляра лишь пожала плечами. Черешнин продолжил:

– Я бы очень хотел… начать все заново. То, что между нами.

Практикантка прокураторы пристально посмотрела Ивану в глаза. Так же пристально, как до этого, в машине. И продолжила молчать.

– Ты мне очень нравишься, Гуляра. И если бы не вся эта история…

Черешнин виновато взлохматил волосы на макушке.

– Я тебе перезвоню? Попозже. Когда ты всех сумасшедших маньяков переловишь и освободишься. Для просто чуть-чуть придурковатых. Типа меня.

Гуляра не выдержав, улыбнулась. И так и не сказав в ответ ни слова, пошла вниз по лестнице.

– Я позвоню! – крикнул ей вслед Иван.

Уже тоже до самых ушей улыбающийся.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Вторая часть

Глава 1

Пролог

Следователь Евгений Шестаков взлетел по лестничному пролету молодым соколом, несмотря на возраст ворона и усталость мула. Возле входной двери нужной ему квартиры его уже ожидали двое оперативников. И еще – Алина, практикантка с юрфака, которой строго настрого было приказано сидеть в машине.

– Ты что тут делаешь?! Сказал же – без тебя! – сердитым шепотом накинулся Шестаков на практикантку.

– А я сказала, что я с вами! – храбро пискнула в ответ девушка.

Шестаков раздраженно выдохнул и сжал кулаки. Спорить было поздно, времени не оставалось совсем.

– Тогда хотя бы не лезь вперед. Боря с Сергеем перекрыли черный вход, деваться от нас ему некуда.

Последние слова предназначались уже оперативникам, и имели в виду того, по чью душу, живущую в 43-й квартире, они тут все собрались.

Шестаков достал оружие.

– А как же спецназ? Не подождем? – спросила Алина, пищавшая как мышь даже шепотом.

Следователь полоснул по подопечной сердитым взглядом. Но «мышь» была права, он спустился ниже на пролет и произнес несколько раз в рацию: «Шестаков – группе! Шестаков – группе!..». Рация выплюнула ответ, отдающий вальяжностью: «Едем, едем. Минут через семь ждите».

– А если она еще жива? – прорычал Шестаков по связи. – Ждать не можем, заходим!

Следователь вырубил начавшую было протестовать рацию и поднялся обратно к караулящим возле дверей сотрудникам.

– Что-то слышно? – спросил он.

Лбы-оперативники пожали плечами.

– Тогда начинаем, – сказал Шестаков и передернул затвор.

То же вслед за ним проделали и подчиненные. Кроме Алины, у которой пистолета не было, она просто кашлянула в кулачок.

Одним ударом оперативник поздоровее выбил ногой дверь и под прикрытием коллег сделал шаг вглубь открывшейся темноты. За ним следом двинулись остальные. Последней в квартиру вошла Алина.

Жители дома в Рыбалковском переулке никогда особенно к тишине не привыкали. Не было возможности – на одну половину он состоял из коммуналок, а на вторую – из коммуналок, которые только что купили, что переделать в более цивилизованные квартиры. Если в доме вдруг никто не делал ремонт, так значит, он во всеуслышание обмывал завершение какой-то его стадии. Шуму добавляли также частые семейные ссоры и наличие в доме многодетной еврейской семьи, в которой богом поклялись дать музыкальное образование каждому. Поэтому выбитая с треском дверь, пусть даже и в четыре с небольшим утра, серьезного впечатления ни на кого не произвела. Но то, что последовало за этим полминуты спустя, не заметить было уже невозможно.

Сначала раздались выстрелы. Многочисленные. Всполохи огня через легкие занавески то и дело озаряли окна квартиры на четвертом этаже. Звучали невнятные, но полные ужаса крики. Громко разбилось несколько стекол, что-то падало с грохотом внутри квартиры. Наконец, во двор, выбив перед этим оконную раму, вылетело нечто довольно крупное по размеру.

Тяжело ухнув по мусорному контейнеру, стоящему под окном, «нечто» скатилось на землю за него, и осталось там лежать в неподвижности.

На секунд двадцать воцарилась абсолютная тишина.

С визгом во двор влетела машина полиции и за ней спецназовский автобус. Одновременно в разбуженном доме начали зажигаться огни. Спецназовцы, вооруженные автоматами, в касках и бронежилетах, слаженно выскочили из машин и побежали занимать позиции, оцепляя дом со всех сторон. Группа из четырех бойцов юркнула в подъезд с 43-й квартирой.

Последним служебный транспорт покинул командир Владимир Ляшкин. Огромный, излучающий силу исполин, в скромных капитанских погонах. Бегать по причине комплекции он не любил, тем более толпой по лестничным пролетам. Но этого пока и не требовалось. Владимир вполне себе руководил операцией удаленно, через уверенный разговор по рации:

– Первый, б…! Первый, б…, занимаешь со стороны проспекта. С жопы, б…, дом, говорю, обойди, б…! Там, б…, проспект. Второй, б…! Идешь до квартиры, смотришь, б…. И осторожно, б…, своих не пострелять!

Распоряжаясь подобным образом, командир в то же время осматривал двор, вникая в рекогносцировку. А также пытался вызвать нетерпеливого следователя:

– Шестаков, б…, ответь, б…! Шестаков!

Владимир обратил внимание на валяющуюся под ногами оконную раму. Хрустя осколками стекла, он зашел за мусорный бак и увидел то, что минутой ранее вылетело из окна.

Командир спецназа присел на корточки, чтобы получше рассмотреть лежащее на земле тело. Молодое, симпатичное лицо практикантки Алины, изрезанное стеклами, залитое кровью, было обращено вверх, в утреннее городское небо. Само ее тело при этом лежало скорее на боку, а то и даже на животе. Ляшкин поморщился, тяжело вздохнул и покачал головой.

Заговорила рация. Спецназовцы добрались до квартиры и сообщали, что заходят внутрь.

Небольшая, захламленная многолетним бытом однушка только что явилась полем яростного сражения. В воздухе летала пыль от штукатурки, выбитой пулями из стен. Кругом виднелись следы борьбы. В коридоре обращали на себя внимание резкие поперечные полосы, взрезавшие коридорные обои – будто кто-то сек стены чем-то длинным и острым. Везде было много крови.

И еще кое-что.

Рация командира спецназа выдавала ужасные новости одну за другой.

«В коридоре мертвый. Наш».

«Комната. На пороге мертвый. Наш».

«В комнате кровать. Женщина привязана к спинке. Мертвая».

«Кухня… Лежать!!! Руки!!! Я должен видеть руки!..»

У кухонного окна,