– Да уж. Деликатней Шестакова только Чикатило, – прокомментировал Иван.

Но и на эту ироническую потугу Гуляра не отреагировала.

– Думаю, какую-то версию хочет проверить, – сказала она, – без лишнего шума. Если будет время, потом к бабуле заскочу. А ты что?

Гуляра выглядывала из коридорного проема, уже полностью готовая к выходу. Иван надул щеки, как бы размышляя над тем, какой именно дать ответ на этот простой вопрос, но Гуляра его дожидаться не стала.

– Созвонимся! Пока.

Послав Ивану воздушный поцелуй, она упорхнула, хлопнув входной дверью.

Иван Черешнин лежал, продолжая лениво размышлять над «простым» вопросом:

«Что я? Что я? Я сегодня иду в проститутки!».

Ответ у него находился только такой.

Финансовые дела за прошедшее время не сильно изменились. Пока в отношениях с Гулярой эту нехватку кое-как компенсировало романтическое обаяние, оставшееся при нем, но долго, конечно, так продолжаться не могло. На одних парковых кафешках с молодой и красивой девушкой далеко не уедешь. Рано или поздно Гуляра спросит прямо: «Иван, ты на что-то копишь?».

И вот сегодня он шел устраивать в рабство – как обычно, спродюсированное собственной матерью.

Собеседование было назначено на десять, и ничего хорошего Иван от него не ждал. Единственное, что выглядело привлекательным, платить обещали чуть ли не двойную цену от обычной зарплаты программиста его уровня. Тут явно таились знаменитые «мышеловки с бесплатным сыром», разложенные по «подводным камням».

Проблема была в том, что работать пора было начинать, не взирая на любые претензии к любому сыру – за один его запах! Заказов не было давно, а по тем, что Иван выполнил, рассчитались либо не полностью, либо вообще перестали поднимать трубки.

Ради Гуляры Черешнин был готов пойти против себя. Потерять ее он боялся гораздо больше, чем ежедневно ходить на высокооплачиваемую работу. Осуществив этот труднейший для закоренелого фрилансера выбор, он мужественно поднял себя на кровати до уровня гнутой полувертикали.

События в песне соседа сверху, тем временем, развились до саундтрека к мистическому триллеру:

«Куда ни двинься, бро,

Всюду засада,

В одном стволе сера, йоу,

В другом стволе ладан.

В ад или рай?

Не ссы, выбирай:

Где ты будешь больше свободен?

Но не сегодня, бро,

Лишь бы, бро, не сегодня.

Преисподняя!

Не сегодня!..»

– Боюсь, что именно сегодня, Вася-бро. Именно сегодня… – вздохнул Иван и встал одеваться, чтобы вскоре выехать на треклятое собеседование.

Глава 3

Собеседование в «Домен»

Иван стоял перед большим зеркалом своей прихожей и мрачно примерял костюм, который ненавидел всем сердцем. Надевал он его исключительно на матушкины собеседования, да еще раз на похороны тетки. Учитывая, что все проводящие собеседование, казались Ивану зомби-упырями, пытающимися добраться до его, Черешнина, мозгов, получалось, что костюм, за исключением хозяина, за свою жизнь не видел ни одного живого человека.

Собеседований в его карьере, спасибо матери, было несколько десятков, и все они входили в категорию «терпеть ненавижу!». Происходили они обычно в присутствии нескольких корпоративных персонажей, из которых Иван со временем выделил три.

«Начальник» – в строгом костюме, обязательно с галстуком, ни бельмеса не смыслящий в работе большинства своих подчиненных. Но при этом лично принимающий участие в их утверждении. Главными требованиями, которые он каменными губами излагал, обычно были: «Поднимая трубку, произносите название фирмы!» и «Никаких джинсов на рабочем месте!». «На рабочем месте у меня прическа. Джинсы на другом!» – пошутил как-то Иван на одном из своих самых коротких собеседований.

«HR-менеджер». Или «ведьма из отдела кадров» по-старому. В отличие от канувших времен, сменилось не только название должности, но и типаж человека на ней. Привычная женщина за сорок пять, с полуметровой инсталляцией погребенного под лаком начеса, украшенная клипсами размером с хорошую сливу, уступила место скромной девушке лет девятнадцати. Племяннице или дочке «Начальника», поставленной на ответственный участок – отзванивать по присылаемым на фирму CV. И также весомо вещать в трубку фригидным голосом: «Наша компания заинтересована вашим опытом и в свете нашего сотрудничества предлагает протестировать ваши навыки на наших условиях в ваших интересах…». И так далее. Не запутаться в этих «наших-ваших» и было самой сложной частью ее работы.

На собеседовании роль HR-менеджера, как правило, сводилась к тому, чтобы представить претендента боссу. Разумеется, безбожно переврав при этом и имя, и фамилию – несмотря на чтение их по бумажке из папки, с уже заведенным на него личным делом. Все остальное время девица сидела молча, активно кивая всему, что произносил родственник-Начальник. Особенно в части про внешний вид и другие корпоративные правила.

Третью же личность, обычно присутствующую на собеседованиях в крупные конторы, Иван считал предводителем всех этих тварей. Это был «Корпоративный Психолог». На которых из них у Черешнина была самая настоящая идиосинкразия – вплоть до эпидермических высыпаний и анафилактического шока. Хотя, возможно, это была реакция на плохую шерсть костюма и мешающий привычно дышать галстук.

Психологи в Ванином бестиарии нежити, не позволяющей жить по-людски роду человеческому, располагались сразу за русскими рэперами. То есть на прочном втором. Сложное прилагательное «кисло-сладкий» было создано специально для описания выражения на их профессиональных лицах. «Кислый» доносил до любого кандидата, что все его больные фантазии и извращения известны психологу заранее. «Сладкий» успокаивал, что, в принципе, как бы и ничего страшного. Все мы люди. Закроем глаза на что угодно, если ты согласишься сотрудничать. «Что вы видите на картинке, Иван? Труп, череп и топор? Ничего, ничего. Главное, когда поднимаете трубку, произносите название фирмы…».

Иван же и без всяких собеседований, просто по складу характера, терпеть не мог отвечать на вопросы незнакомых людей. Что, видимо, и привело его к запутанной ситуации с Гулярой, и, особенно, Шестаковым (знакомство с которым лишь усилило эту фобию многократно). Такой вывод, по крайней мере, сделал бы даже самый начинающий, даже не корпоративный, психолог.

Была у проводящих собеседование начальников еще одна общая черта, с трудом переносимая Иваном. Все, как один, они были не в состоянии произнести вслух сумму предлагаемого оклада. Это было похоже на какую-то коллективную мозговую болезнь, блокирующую их ротовые мышцы. Вместо конкретных цифр все московские работодатели, без исключения, говорили нечто вроде: «А получать вы будете…» и писали сумму на бумажке. Которую, искривив шейные позвони, кандидат на рабочее место должен был прочитать и по достоинству оценить вверх ногами. Создавалось ощущение, что в каждый офис столицы ежедневно нанимались фриланствующие программисты, с ног до головы увешанные шпионской аппаратурой. И главной