Солнечные лучики приятно ласкают кожу. Чужие взгляды — совсем неприятно, но приходится терпеть. Карета за моей спиной отъезжает, а я открываю глаза, встречаясь с находящимися у дворца дивными. На губах появляется уверенная улыбка, будто всё происходит так, как и должно происходить, ручки подхватывают дорогой подол, ножки ведут к парадному входу.

— Княжна, вы осветили это утро своим появлением! — вдруг, откуда ни возьмись, на меня налетела проблема. Проблема очаровательно улыбалась, была облачена в тонкую рубашку и светлые брюки, не закатанные, к моему счастью, и скрывала глаза под гогглами. Но голос я узнала.

— Гарэль, боюсь, гогглы несколько искажают ваше мировосприятие, — очаровательно улыбнулась дивному, который сейчас выглядел как прекрасный обольститель, а мне помнился слегка дымящимся, и высвободила руку из захвата его цепких пальцев. — Ваше утро осветило солнце.

— Солнце меркнет в сравнении с вами, княжна Лилиль, — заверил меня Гарэль Тэнор, убрав гогглы на макушку и позволив узреть смешинки в зелёных глазах.

— Вынуждена не согласиться, — вежливо обошла эльфа. — Сияй я столь ярко, не смогла бы ходить по земле. Хорошего дня, Гарэль!

И быстреньким шагом во дворец. Но шагом, ибо бежать как-то… не свойственно леди. Но таким быстрым шагом, что Гарэлю нагонять пришлось.

— Княжна, а вы уже город видели? — поинтересовался поравнявшийся со мной Гарэль.

— Пока нет, — не сбавляя скорости, ответила я.

— Так, может, вы позволите вам его показать? — то, что его явно не слишком-то хотят видеть, Тэнора не смущало. Однако перекидывать меня через плечо и куда-то утащить, чего можно и нужно ожидать от Арминара, Гарэль попыток не предпринимал, потому я остановилась и, предельно вежливо улыбаясь, сообщила:

— Гарэль, меня не было во дворце практически четыре дня. Уверена, моя матушка волнуется.

— Ой, да бросьте, княжна! — улыбка на губах у Гарэля Тэнора заиграла прямо-таки типично эльфийская, невыносимая. — Все всё понимают: вам куда интереснее отдохнуть и развеяться, чем безвылазно сидеть во дворце. А приключения юности имеют свойство затягиваться. Вот пропади вы на месяц-другой, тогда, может, и забеспокоились бы, и то вряд ли.

Это было… неприятно. И досадно. Неужели эльфы настолько безответственны, что совершенно не беспокоятся о собственных детях? О наследниках?! Не думают, не ждут дома…

— Моя матушка — человек, Гарэль, — недовольство выражено лишь чуть поджатыми губами, которые я старательно кривлю в улыбке. — Она несколько иначе воспринимает… столь долгое отсутствие.

— Княгина Нейтина — эльфийка по духу, — гордо выдал дивный. — Сколько замечал её во дворце в эти дни, она была абсолютно спокойна. Не переживайте, княжна, я уверен, что князь Арамиль ей всё объяснил.

— И всё же не хотелось бы причинять ей лишние беспокойства, которые вы, возможно, просто не увидели… — начала я, уже возобновив движение в сторону дворца.

— Вы правы, лишние беспокойства княгине ни к чему, — вдруг согласился со мной Гарэль. — Всё же, эльфёнок должен расти в атмосфере абсолютного спокойствия и счастья.

Я резко затормозила, наступив на подол драгоценного платья и отчётливо услышав треск ткани. Но на то, чтобы осознать, что порвала его, у меня в тот момент способности не было. Резкий разворот и взгляд Гарэлю в глаза:

— Какой ещё эльфёнок?

Эльф замер, удивлённо глядя на меня. Я же испытующе смотрела на него, неосознанно вцепившись в усыпанную жемчужинами юбку.

— А вы… разве не знали, княжна Лилиль? — растерянно протянул Гарэль, бросив опасливый взгляд на мою сжатую руку. — Ваша матушка беременна не меньше месяца, о чём свидетельствует окружающий её магический фон князя Арамиля.

Месяц? Месяц?! То есть… месяц!!! Да это же… это же просто ни в какие рамки приличия не укладывается! Они уже месяц спустя после знакомства заделали ребёнка? Серьёзно?

— Прошу прощения, княжна Лилиль, я и предположить не мог, что вам неизвестно о беременности вашей матери, — раздался над ухом извиняющийся голос, вслед за которым последовало тепло чужих объятий.

— Я тоже… и предположить не могла… — выболтанная дивным информация практически сбила меня с ног, и от растерянности я не отреагировала сразу ни на его непозволительные телодвижения, ни на то, что произнесла вслух.

— Вам бы успокоиться, Лилиль, — опустив мой титул, заявил Гарэль, приступив к бессовестным поглаживаниям моей спины. — В городе есть восхитительная кондитерская, где готовят вкуснейшие ягодные пироги со сладким кремом, а к ним летом подают холодный чай со льдом. Пойдёмте, Лилиль?

Голос эльфа звучал мягко и успокаивающе, поглаживания по спине баюкали и ласкали меня, как маленького ребёнка. И от этого стало не по себе. Вспомнилось и то, что я намеревалась избавиться от его компании, и то, что эльфы, по обоснованным убеждениям, — компания паршивая и неподходящая, и то, что кто-то позволил и позволяет себе лишнее.

Я отстранилась, с запоздалым удивлением поняв, что так и не выпустила подол из крепко сжатой в кулак ладони.

— Мне… надо во дворец, — резко разжав руку, не оглядываясь назад, направила окаменевшее тело вперёд.

Больше меня никто не останавливал.

***

Стоило мне переступить порог княжеской обители, как в огромной парадной входной зале, озарённой светом из множества окон, заплясали, подобно пылинкам в солнечном лучике, золотистые искры, формируя фигуру владетеля дворца и всего княжества Катина.

Судя по виду, Арамиль был напряжен и чем-то дивно недоволен. Раздражение в пронзительно-голубых глазах с лёгкостью считывалось и, как по мне, не стоило бы князю столь неприкрыто его демонстрировать. Светлая кожа казалась совсем белой, губы плотно сомкнуты. Поворот головы в мою сторону был резким, нервным и сопровождался чуть дёрнувшимся правым острым ухом.

Никогда его прежде таким не видела.

— Лилиль, — глухо протянул он моё имя, потом взял себя в руки, и раздражение во взгляде сменилось узнаванием. — Не ожидал, что ты задержишься у русалок надолго.

— Не ожидала, что вы будете скрывать от меня беременность моей собственной матери.

Можно было бы обвинить в очередном проявлении их безответственности и слепом доверии Арминару Делавень, но… зачем? Да и… в тот раз моей вины в случившемся не было, вина лежала исключительно на остроухом гаде. Но несколько дней назад в лапы русала я прыгнула сама, и это не тот мой поступок, в котором я бы хотела признаться князю.

— Ты была не готова к этому. Мы собирались сообщить тебе позже, когда ты несколько… обвыкнешься, — не испытывая ни капли стыда, сообщил Арамиль, сложив руки на груди.

— Боюсь, и сообщать бы не потребовалось, живот был бы красноречивее всяких слов, — не сразу сообразила, что повторила его жест. Складывать руки на груди в моменты конфронтации было моей давней привычкой… похоже, наследственной. К тому моменту, как я переместила руки на подол платья, на губах дивного уже играла понимающая улыбка.