И звали его тогда не Сайлас, нет, пусть даже теперь он и немог вспомнить имя, которое дали ему родители. Он ушел из дома, когда ему быловсего семь. Отец, закоренелый пьяница, пришел в ярость, увидев, что у негородился сын-альбинос. И систематически избивал мать, обвиняя ее в измене. Когдамальчик пытался защитить ее, ему тоже крепко доставалось.

Как-то раз вечером он избил мать так страшно, что она лежалана полу и долго не поднималась. Мальчик стоял над безжизненным телом, и вдругим овладело чувство неизбывной вины.

Это все из-за меня!

Точно демоны вселились тогда в его маленькое тело. Он пошелна кухню и схватил огромный нож. И, словно во сне, двинулся потом в спальню,где на кровати храпел допившийся до бесчувствия отец. Не произнося ни слова,мальчик вонзил нож ему в спину. Отец взвыл от боли и попытался перекатиться наживот, но мальчик ударил еще и еще и бил до тех пор, пока страшные крики нестихли.

А потом мальчик бросился вон из страшного дома. Но улицыМарселя оказались негостеприимными. Странная внешность сделала его изгоем,чужаком среди таких же, как он, юных бродяг. И ему пришлось ютиться в полномодиночестве в подвале заброшенной фабрики, питаться крадеными фруктами и сыройрыбой из доков. Единственными его товарищами стали потрепанные журналы, добытыена помойке, он сам научился читать их. Шло время, он рос и креп. Когда ему былодвенадцать, еще одна бродяжка, на сей раз девчонка, намного старше его, началажестоко насмехаться над ним на улице и попыталась украсть у него еду. И едва непогибла, так он ее избил. Когда полицейские оторвали наконец от нее мальчишку,ему был выдвинут ультиматум: или вон из Марселя, или отправишься в тюрьму длянесовершеннолетних.

И тогда мальчик перебрался в Тулон. Теперь во взглядахпрохожих он читал не жалость и брезгливость, а самый неподдельный страх. Людипроходили мимо, и он слышал, как они перешептываются. Привидение, говорили они,с ужасом глядя на его бледную кожу. Привидение, а глазищи красные, как удьявола!

Он и сам начал чувствовать себя призраком… невидимым ипрозрачным, плывущим от одного морского порта к другому.

Казалось, что люди смотрят сквозь него.

В восемнадцать в одном из портовых городков он попыталсястащить коробку с консервированной ветчиной и попался. Двое матросов избивалиего, и от них пахло пивом, точь-в-точь как от отца. И им овладела такаяненависть, что силы удесятерились. Одному обидчику он сломал шею голыми руками,и лишь прибытие полиции спасло второго от той же участи.

И вот два месяца спустя он, закованный в кандалы, прибыл втюрьму в Андорре.

– Да ты белый, точно призрак! – хохотали заключенные,пока охранники вели его по коридорам, голого и дрожавшего от холода. – Mirael espectro![24] Раз призрак, значит, должен уметь проходитьсквозь стены.

Он просидел двенадцать лет, и ему стало казаться, что еготело и душа сжались, стали почти невидимыми, прозрачными.

Я призрак.

Я бестелесен.

Yo soy un espectro… palido coma una fantasma… caminando estemundo a solas [25] .

Как-то раз ночью «призрак» проснулся от криков заключенных.Он не понимал, что за невидимая сила сотрясает не только пол, на котором онспал, но и стены его каменной клетки. Едва он успел вскочить на ноги, какогромный булыжник обрушился прямо на то место, где он только что лежал. Онподнял голову, посмотреть, откуда же взялся этот камень, и с изумлением увиделдыру в каменной кладке, а за ней – то, чего не доводилось видеть больше десятилет. В дыре сияла луна.

Земля продолжала содрогаться, когда он проползал по узкомутуннелю, пытаясь вырваться на поверхность. И вдруг очутился на склоне горы, влесу. Он бежал всю ночь, все время вниз, и бредил наяву от голода иизнеможения.

На рассвете он пришел в себя и увидел, что находится напросеке, прорезающей лес, и что по ней тянутся рельсы. Он пошел вдольжелезнодорожного полотна, брел, точно во сне. Увидел пустой товарный вагон изалез в него, ища укрытия и покоя. А когда проснулся, увидел, что поезддвижется. Как долго? Куда? В животе начались рези от голода, боль была простоневыносимой. Я что, умираю? И он снова провалился в сон. Проснулся отсобственного крика: кто-то избивал его, а потом вышвырнул из вагона. Весь вкрови, он долго бродил по окраинам какой-то маленькой деревеньки в поисках еды,но так ничего и не нашел. И вот наконец он ослабел настолько, что повалился наземлю прямо у дороги и потерял сознание.

Потом вдруг забрезжил свет, и «призрак» размышлял над тем,как давно он умер. День назад? Три дня?.. Впрочем, какое это имело значение… Постельбыла мягкая, точно облачко, воздух вокруг был напоен сладким ароматом свечей. ИИисус был здесь, смотрел прямо на него. Я здесь, сказал Иисус. Надгробныйкамень отвалили, и ты родился заново.

Он спал и просыпался вновь. Мозг был затуманен. Он никогдане верил в Небеса, и все же оказалось, что Иисус присматривает за ним. Рядом скроватью появлялась еда, и «призрак» съедал все до крошки, чувствуя, как костиобрастают плотью. А потом снова засыпал. Проснулся и увидел – Иисус смотрит нанего, улыбается и говорит: Ты спасен, сын мой. Благословенны те, кто следуетмоим путем.

И он опять провалился в сон.

Крик боли и злобы разбудил его. Казалось, тело самосорвалось с кровати, и он, пошатываясь, поплелся на звуки. Вошел в кухню иувидел, как здоровенный мужчина избивает другого, меньше его ростом и явнослабее. Сам не зная почему, «призрак» схватил здоровяка и шмякнул его о стенку.Тот рухнул на пол, потом молниеносно вскочил на ноги и убежал. И «призрак»остался стоять над телом молодого человека в сутане священника. Нос усвященника был разбит в кровь. «Призрак» поднял его и потащил в комнату, гдебережно опустил на диван.

– Спасибо, друг мой, – сказал священник на плохомфранцузском. – Деньги, собранные на строительство храма, слишком большоеискушение для вора. Во сне ты говорил по-французски. А по-испански говоришь?

«Призрак» отрицательно помотал головой.

– Как тебя зовут? – продолжил священник по-французски.Ему никак не удавалось припомнить имя, которое дали ему родители. А после онслышал лишь обидные прозвища на улице и в тюрьме.

Священник улыбнулся:

– No hay problema[26]. А меня зовут МануэльАрингароса. Я миссионер из Мадрида. Послан сюда строить храм во славу Отцанашего Иисуса.

– Где я? – глухо спросил «призрак».