Четыре года назад представители буровой компании разыскалиКэлвина и предложили ему контракт на десять тысяч долларов за право пробурить унего на участке пробную скважину. Первая попытка оказалась неудачной, но наследующий год компания рискнула еще раз, заплатив дядюшке еще пять тысячдолларов. Когда выяснилось, что и вторая скважина дает слишком мало газа, чтобыприносить значительную прибыль, компания сдалась.

Но совсем недавно агенты другой, более крупной фирмы нанесливизит дядюшке и попросили разрешения начать бурение на другом участке. Кэлпредупредил, что они зря потратят время, и Коул его поддержал, но оба ониошиблись. В сегодняшнем письме Кэл сообщал: новая скважина оказалась мощнейшейи буквально «извергала деньги».

Потянувшись, Коул открыл глаза и достал толстый конверт,содержащий письмо дяди и копию контракта, который компания предложила подписатьКэлу.

По подсчетам Кэла, в следующем году ему предстояло получитьдвести пятьдесят тысяч долларов — Коул знал, что столько старый владелец ранчоне заработал за всю свою предыдущую жизнь. Разворачивая объемистый контракт,Коул с усмешкой размышлял о том, что по иронии судьбы из всех родственниковГаррисонов именно Кэлвину Патрику Даунингу выпала честь распоряжатьсянеожиданно свалившимся богатством. Он был отчаянный сквалыга, и даже четвертьмиллиона долларов вряд ли смогла бы изменить его.

Вместо того чтобы потратить два доллара на междугородныйразговор с Коулом по телефону и объявить ему фантастические новости, онотправил письмо и копию контракта обычной авиапочтой. Дядюшка пояснил, что онприслал Коулу договор потому, что «в буровой компании говорят — это стандартныеконтракты и их нельзя менять. По-моему, нет смысла платить какому-нибудьнедоделанному юристу, который прочтет всю эту белиберду, только чтобы повторитьмне ее слово в слово. При твоем университете есть школа права. Пусть кто-нибудьиз студентов посмотрит договор, или прочитай его сам и предупреди меня, неготовит ли эта „Южная исследовательская компания“ какой-нибудь подвох».

Таким уж был Кэл — донельзя бережливым. Мелочным. Скупым.

Дядя собирал купоны из газет, сам подстригал волосы, латалджинсы и выходил из себя, если приходилось платить лишнее пенни за футпроволоки, чтобы сделать загородку для цыплят. Больше всего на свете онненавидел расставаться с долларом.

Однако он без колебаний отдал чек на десять тысяч долларов,полученных за бурение первой пробной скважины, чтобы Коул смог поступить вколледж.

А год спустя Кэл расстался со вторым чеком — на пять тысячдолларов.

Одинокий, наделенный бунтарской душой, Коул часто добиралсяна попутных машинах до ранчо Кэлвина и там находил понимание и дружескоеучастие — те чувства, на которые был не способен его отец. Только Кэлвинпонимал его раздражение, верил, что мечты Коула сбудутся, и за это юноша любилего. Но от Кэлвина ему перепадали не только утешительные и ободряющие слова:Кэлвин давал ему деньги, чтобы у Коула было реальное будущее — яркое,многообещающее будущее вдали от Кингдом-Сити. Благодаря этому у Коула развилосьобостренное чувство долга.

Контракт изобиловал юридическими терминами и занималпятнадцать страниц, отпечатанных мелким шрифтом. На полях виднелись карандашныепометки самого Кэлвина, и Коул заулыбался, отмечая проницательность старика.Кэлвин бросил школу, но был заядлым книгочеем и посему постоянно расширял свойкругозор — вероятно, в этом он не уступал выпускнику колледжа. Но Коул не имелни малейшего намерения разрешать дяде подписывать эти документы, пока их непросмотрит компетентный юрист-практик. Конечно, Кэл был хитер, но Коул понимал:в этом случае старик будет играть не в своей лиге. За четыре года, проведенныхв Хьюстоне, Коул узнал, что такое бизнес на самом деле. Он понимал, чтостандартных контрактов, в которые нельзя вносить изменения, попросту несуществует, и не сомневался, чьи интересы обычно защищает составитель любогодоговора.

Завтра, когда Чарльз Хэйуорд вернется из деловой поездки вФиладельфию, Коул выяснит у него имя самого известного юриста в Хьюстоне,занимающегося договорами на добычу нефти и газа. Ни для кого не секрет, чтохозяин Коула сколотил состояние на нефти. Хэйуорд наверняка знает, с кем можнопосоветоваться, и не откажет своему служащему в рекомендации.

В отличие от множества высокопоставленных персон, которыхКоул повидал за время работы, Чарльзу Хэйуорду были чужды напыщенность исамодовольство. В свои пятьдесят лет он оставался энергичным, трудолюбивым,прямым и беспристрастным. У него имелись четкие представления обо всем —начиная с прислуги и заканчивая родственниками и лошадьми. Те, кто неоправдывал его ожиданий — будь то служащие или охотничьи собаки, — вскорепокидали его дом, но к тем, кто соответствовал его требованиям, Чарльзотносился с уважением. Находясь дома, он каждый вечер посещал конюшню ипроходил по широкому коридору, раздавая морковь и дружески поглаживаявеликолепных коней, размешенных в ультрасовременных денниках.

Со временем он все больше проникался симпатией к Коулу с егонеустанными заботами о лошадях, и в конце концов между мужчинами завязалисьсвоеобразные приятельские отношения. Навещая своих обожаемых животных, Хэйуордчасто оставался попить кофе и поболтать с Коулом, и постепенно стал для юношинаставником, особенно в двух областях, больше всего интересовавших Коула:бизнес и деньги.

Когда разговор переходил на эти темы, Чарльз выказывал проницательность,блестящий ум и сметку. В сущности, Коул обнаружил, что единственным уязвимымместом этого человека является его семья. Первая жена Хэйуорда и ихединственный ребенок погибли в авиакатастрофе двадцать пять лет назад, и гореХэйуорда было столь глубоким и неутешным, что его друзья до сих пор упоминалиоб этом лишь шепотом, да и то когда собирались в конюшне.

Семнадцать лет назад Хэйуорд снова женился, и молодая женаподарила ему погодков — сына и дочь. Судя по всему, Чарльз был без ума от своейДжессики — и ее, и детей он обеспечивал всем самым лучшим, что только можнокупить за деньги, — и, по-видимому, непоколебимо верил, что они в конце концовоправдают все его надежды и чаяния.

Коул мог бы привести своему наставнику несколько горьких, нонеопровержимых доказательств того, к чему приводят чрезмерная снисходительностьк детям и доверие к неверным женам.

По личным наблюдениям и опыту Коул знал, что ДжессикаХэйуорд — ослепительная, избалованная, безнравственная сорокалетняя сука.

Ее пятнадцатилетняя дочь Барбара так трепетала и благоговелаперед матерью, что выросла совершенно бесхарактерным подобием Джессики; к томуже материальные блага, которыми осыпал ее Чарльз, и роскошь, которую ей неприходилось заслуживать ни отличными оценками в школе, ни чем-нибудь другим,только усиливали беспомощность девочки.

Дуг Хэйуорд был обаятельным шестнадцатилетним повесой, ноКоул не считал, что он безнадежен. Время от времени Коул видел в нем прямоту иострый ум Чарльза Хэйуорда. Дуг мог похвастаться лишь средними оценками, нопоказатели тестирования у него были очень высоки.