трахались даже монашки. Священники и монахи занимались сексом чаще, чем рок-звезды, если верить слухам. Единственное место, где он мог с относительной уверенностью найти чистую незапятнанную девственницу, было среди больных и умирающих. Он считал вполне обоснованным предположение, что молодые люди в возрасте до двадцати одного года, проведшие большую часть своей жизни в больнице и вне ее, вероятно, не слишком много трахались.

Джейми улыбнулся ночным медсестрам, проходя мимо их поста. Они улыбались в ответ с выражением жалости, отвращения или апатии. Никто из них не задавал ему вопросов. Они почти не сомневались, что он должен находиться здесь. Джейми проковылял в самую дальнюю комнату и схватил инвалидное кресло, стоявшее без присмотра в коридоре. В комнате находился мальчик, источавший слишком знакомый запах рака. Запах был настолько сильным, что, даже не читая его карту, Джейми знал, что ребенок был смертельно болен. Никто не выживает с таким количеством опухолей.

Малыш был крошечным, его аппетит давно был уничтожен химиотерапией вместе с волосами. Джейми посмотрел в глаза мальчика, когда они распахнулись, его блестящие голубые радужки стали бледными и слезящимися.

- Привет, малыш. Как прошел твой День благодарения? Они подавали вам индейку?

Мальчик нахмурился и вздернул нос.

- Да, я не думаю, что индейка с соусом из больничной столовой – это большое удовольствие. Твои родители послали меня вытащить тебя отсюда. Никто не должен умирать в таком месте, как это. Мы выйдем наружу, под звезды. Тебе бы это понравилось?

Мальчик кивнул, слишком слабый, чтобы говорить. Джейми бросил быстрый взгляд на его медицинскую карту, чтобы узнать его имя и фамилию врача, если она ему понадобится. Затем он снял капельницу с руки мальчика, отсоединил капельницу с морфием и снял кислородную маску.

- Ты нормально дышишь без этой штуки?

Мальчик снова кивнул.

Джейми откинул одеяло, просунул одну руку ему под ноги, а другую под плечо и поднял его с кровати. Голова мальчика откинулась назад, как будто у него не было позвоночника, а голова весила целую тонну. Джейми осторожно усадил его в инвалидное кресло.

- У тебя есть обычная одежда?

Парень кивнул в сторону шкафа в другом конце комнаты, и Джейми подошел и вытащил пару шорт и футболку. Ребенок, должно быть, лежал в больнице с лета. Джейми снял с мальчика больничный халат и надел через голову футболку. Затем он натянул шорты.

- Сейчас на улице довольно прохладно. Мы возьмем это одеяло с собой, чтобы тебе было тепло.

Джейми сорвал с кровати тонкое больничное одеяло и обернул им голые ноги мальчика.

- Ну вот. Так-то лучше. Ты готов идти?

Мальчик улыбнулся, и Джейми выкатил его из комнаты.

Он покатил ребенка по противоположному коридору, прочь от поста медсестры, и вошел в лифт. Несколько минут спустя Джейми неторопливо прошел через главный вестибюль и вышел через парадную дверь, ни разу не остановившись, чтобы спросить, почему этого больного мальчика выносят на холод.

Джейми выкатил мальчика на стоянку и направился прямо к своей машине. Он отодвинул пассажирское сиденье как можно дальше и посадил на него мальчика. Затем он запрыгнул на противоположную сторону и умчался с парковки, оставив инвалидное кресло брошенным.

Мальчик улыбался, глядя в окно на проезжающие машины. Джейми задумался, сколько же времени прошло с тех пор, как он был на улице. Он решил немного покатать его по городу, прежде чем отвезти в парк и зарезать.

Они объехали Центральный парк, проехали мимо башни Трампа и Рокфеллеровского центра. Джейми смотрел, как мальчик вытягивает шею, чтобы увидеть верхушки небоскребов. Он свернул на Бродвей, и они проехали весь путь до Таймс-Сквер. Мальчик улыбался огням, и Джейми посмотрел на часы. Скоро стемнеет.

Джейми развернул Фольксваген и поехал обратно в парк. Там уже становилось безлюдно. Он решил подождать, пока не сгустится темнота. После наступления темноты мало кто отваживался войти в парк, несмотря на все успехи мэра Джулиани в борьбе с преступностью. Скоро они останутся одни.

Они сидели возле таверны на лужайке, наблюдая, как кучера сменяют друг друга по мере того, как небо темнеет. Парк был полон движения. Очень мало в нем было человеческого. Причудливые фигуры извивались и корчились, извиваясь в темноте. Тут и там Джейми улавливал намек на клыки, когти или пылающие красные глаза. Он изо всех сил старался скрыть свой страх от мальчика.

Продавцы хот-догов и мороженого выбегали из парка, как тараканы. Джейми выскочил из машины, когда один из них проходил мимо.

- Эй, дружище, можно я куплю у тебя леденец? Два, пожалуйста.

- Э-э-э... На сегодня с меня хватит. Я должен вернуться домой к своей семье, - сказал парень, его голос был окрашен каким-то слабым ближневосточным акцентом, который был почти незаметен под более выраженным бруклинским. Седой старый торговец мороженым, не глядя, протащил свою тележку мимо Джейми. У него явно был плохой день. Продажи мороженого, вероятно, были не слишком хороши в ноябре.

- Ну же, ты не можешь мне помочь? Мой ребенок умирает от рака, и я просто пытаюсь устроить ему хороший День Благодарения, прежде чем он вернется в больницу.

- День благодарения завтра. И мне нужно вернуться домой к моей семье сегодня вечером.

- Завтра его может не быть в живых.

Продавец мороженого опустился на колени и заглянул в машину. Он увидел истощенного мальчика, сидящего на переднем сиденье, завернутого в одеяло, с открытым ртом, изо всех сил пытающегося дышать, его волосы почти исчезли, а глаза впали глубоко в лицо. Глаза мальчика лениво поплыли к неряшливому старому мороженщику, как будто даже это требовало больших усилий. Он болезненно улыбнулся, и старик, задыхаясь, оглянулся на Джейми.

- О, Господи. С ним все будет в порядке?

- Нет. Не будет.

- Мне очень жаль, приятель. Вот, просто возьми мороженое. Я уже подсчитал свои чеки за день. В любом случае, было бы слишком много усилий, чтобы что-то пересчитывать.

- Я ценю это.

Джейми взял мороженое и запрыгнул обратно в машину. Мальчик был слишком слаб, чтобы держать мороженое, поэтому Джейми держал его для него. Он не стал есть свое мороженое, пока мальчик не съел все свое. Когда мальчик закончил, Джейми вытер подбородок одеялом и развернул свое собственное. Они тихо сидели и смотрели, как сгущается завеса ночи, пока Джейми прихлебывал тающий десерт. Хорошо, что на улице было холодно, а то мороженое уже растаяло бы.

- Спасибо.

Это был хриплый шепот, едва различимый за шумом уличного движения и шелестом деревьев. Джейми даже