даже подумывали отдать за него свою младшую дочь. Смерть француза потрясла всех, особенно переживали Надежда Артемьевна и Елизавета, которой недавно исполнилось пятнадцать. Вчерашнее утро семья провела в усадьбе, никуда с нее не отлучаясь.

– Так что, мы сами хотели бы посмотреть в глаза тому, кто сотворил жуткое злодеяние, – заявил отставной поручик. – Серов был открытым, веселым, порядочным человеком… Помянем его, господа, сердешного. Он хоть и иностранец, а все ж православная душа!

Чернов открыл пузатый шкаф с гнутыми ножками и выставил на стол спиртное, стаканы и закуску. Потерев руки, стал важно постукивать пальцем по бутылям.

– Хлебные водки на любой вкус!.. Не подслащенные: ром, водка, бальзам; а тут сладкие: наливка, ликер, ратафия!.. Все мое, все высшей пробы! Вот Филипп Елизарыч может подтвердить.

Аблов кивнул и попросил налить себе ратафии, остальные отдали предпочтение не подслащенным водкам. Закуской служили нарезанная ломтиками буженина, копченая колбаса и сыр.

В ходе выпивки поговорили о вкусах, упомянули владельцев винокурен. Самым крупным винокуренным заводом в уезде считался тот, что стоял на берегу Байгоры. Принадлежал он внуку знаменитого адмирала Сенявина. Хитрово-Квашнин вспомнил управляющего заводом, штабс-капитана Новицкого, отвозившего за раз в петродарские магазины около двух тысяч ведер полугарного вина и дюжину бочек спирта.

– Моя мать заводила винокурню, – обмолвился он, выпив немного бальзама. – Но та продержалась недолго, года три-четыре. Сгорела дотла от пустяка, от брошенной кем-то курительной трубки. И уж у матери потом не хватило сил восстановить производство… Да, надо сказать, соседом у меня подпоручик Писарев. Так вот он заканчивает строительство винокуренного завода, Собирается писать в Тамбов прошение.

– Пусть он в нем обязательно укажет месторасположение завода, его мощности, количество водки в год, ее виды, – наставительным тоном заявил хозяин имения. – После одобрения останется только оплатить гербовый сбор и получить свидетельство… Да, передайте подпоручику вот что: винокурня должна производить только те виды водок, что указаны в свидетельстве, иначе штраф. Для выделывания другого пития надо получить дополнительное свидетельство. А водка не застоится! Ее можно продать не только казне, но и винным откупщикам вроде купца Небученова. Тот знает, как с нею поступить: частным лицам отпустит, в штофные лавки определит, на ярмарки свезет.

– Ну, мне пора, господа, – сказал младший Чернов чуть погодя, поднимаясь из-за стола. – У вас заботы, у меня тоже. Честь имею!

– Что ж, и нам честь знать надо, – переглянулся со своими спутниками расследователь. – Дело к обеду, а мы еще у Чирковой не были.

– У себя она, во флигеле, – уведомил хозяин имения, находясь, вследствие принятого внутрь спиртного, в благостном расположении духа. – Вяжет, поди, как всегда. Что ей еще делать?.. Эх, я б вас, господа хорошие, если б не расследование, никуда бы не отпустил. Честное слово! Вы б у меня пожили, всласть покушали, попили, удовольствие себе доставили… Ну, ничего, вы теперь знаете, что душа у старика Чернова широкая, хлебосольная. Так что, просим, всегда к вашим услугам!

К свояченице его Хитрово-Квашнин решил зайти один, без Аблова и Соколовского. В свое время он был в приятельских отношениях с братом старой девы, поэтому знал ее достаточно хорошо. Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, он встретил там служанку, которая и доложила о нем барыне.

Девушка с поклоном удалилась, а расследователь ступил внутрь небольшой хорошо прибранной комнаты, пропахшей розовым маслом и сушеными грибами. Чиркова, облаченная в платье из коричневого драдедама, сидела в больших роговых очках у окна и занималась вязаньем.

«Время берет свое, – подумал штабс-ротмистр, вглядываясь в овальное лицо с тонким прямым носом и широко расставленными серыми глазами. – Морщинки на лбу, кое-где проглядывает седина».

– О, вот кого привела судьба ко мне во флигель! – покачала головой незамужняя женщина, происходившая из рязанского дворянского рода. – Хитрово-Квашнина!

– Приветствую вас, Елизавета Артемьевна!

– Проходите, мой друг, присаживайтесь.

– Благодарю. – Прежде чем опуститься на стул, гость поцеловал хозяйке руку. – Я к вам по делу, провожу расследование.

– Знаю, земля слухом полнится… Вы здесь с Филиппом Абловым?

– И с секретарем Соколовским.

Бросив вязанье на подоконник, где стоял горшочек с комнатным цветком и лежал продолговатый кожаный чехол, хозяйка широко перекрестилась.

– Бедный француз! Ужасная смерть! Не приведи Господь так окончить свои дни!.. Вы от Черновых?

– От них. Вот поговорю с вами, и на обед, к Вельяминовым… Елизавета Артемьевна, я сразу к делу: как вы относились к погибшему французу?

Дворянка помолчала немного, продолжая вязать.

– Довольно прохладно. Я уже не молода, его привлекательность меня ничуть не трогала. Ни к чему мне были и его уроки танцев с французским языком.

– Часто общались с ним?

– С тех пор, как он стал жить в имении, приходилось, не без этого.

Хитрово-Квашнин посмотрел на небольшой портрет на стене, изображавший юного морского офицера.

– Евграф Головнин, Царствие ему небесное!.. Ведь мы с ним в родстве состояли, он приходился мне четвероюродным братом… Знаю, вы по-настоящему любили его.

Губы Чирковой тронула печальная улыбка, в уголках глаз блеснула влага. Промокнув ее белоснежным носовым платком, она тихо сказала:

– Любила, так бывает… А вы, Евстигней Харитоныч, не нашли еще себе пару после кончины супруги?

– Сделать это нелегко. С тех пор, как Ирины Григорьевны не стало, в голову приходили идеи, да долго не задерживались.

– Я вас понимаю, мой друг, понимаю.

Хитрово-Квашнин, поглаживая кончики усов, окинул взглядом комнату и задержал его на связке сушеных грибов, висевшей в углу.

– Вы ходите по грибы или служанки?

– Сама иногда выбираюсь… Вчера вот французу хотела составить компанию, да мигрень одолела… Боже мой, этот убийца наверняка покончил бы и со мной! Не могло быть иначе.

Расследователь на секунду замер. Ему показалось, что Чиркова что-то недоговаривает.

– Вы кого-нибудь подозреваете, Елизавета Артемьевна? Или о чем-то знаете?

– Что?.. Нет, конечно. Кого я могу подозревать?

– Хм-м… Тогда ответьте, где вы были вчера утром около восьми?

– По-вашему, я могла убить француза?.. Но вы ведь так не думаете, Евстигней Харитоныч. Вопрос задали так, для проформы.

– Возможно.

– Хорошо, утром я была вот на этом самом месте, у окна. И лакей подтвердит, и служанка… Да, сестра заходила ко мне приблизительно в это время.

– И последнее. Это правда, что Черновы собирались обвенчать младшую дочь с Сирро?

– Намерение их я не поддерживала. Моя крестница должна обрести счастье с богатым русским дворянином, а не с бедняком-иностранцем.

– Теперь этого уже точно не случится… А ваша племянница обретет суженного и, скорее всего, состоятельного. Николай Никоныч не из тех, кто держит дочерей в девицах. – Хитрово-Квашнин ударил ладонями по коленям и поднялся со стула. – Что ж, Елизавета Артемьевна, был рад увидеть вас,