рекламу протеиновых батончиков, – привлекает к себе внимание Трэв. – До встречи, мистер Грэхем.

– Брату привет, – улыбается папа, а я, махнув Барнсу на прощание, проскальзываю в дом.

Отец следует за мной и закрывает дверь.

– Вы собирались поцеловаться?

– Обняться на прощание, – быстро стягивая ботинки, бормочу я.

– Нет. Это больше было похоже на почти состоявшийся поцелуй влюбленных голубков.

Бросив шапку и куртку на комод, быстро прохожу гостиную и взбегаю по лестнице.

– Спокойной ночи, Руфус Хамфри![14]

– Это еще кто?

– Это ты, пап!

Глава 11

Яйцо Фаберже

Если утро начинается с дурных новостей, не обязательно хоронить весь день, можно просто похоронить тех, кто принес эти новости.

© Шелби Грэхем

Шелби

– Ты серьезно, Элфи? Она не прошла стажировку из-за того, что купила не ту арахисовую пасту? Какой-то абсурд.

– Она купила соленую арахисовую пасту, а мистер…

– А Мистер Задница посчитал это оскорблением? Тогда это все объясняет.

– Я не смогу приехать в Аспен, Шел.

Выдохнув, достаю электрическую щетку и, нанеся на нее пасту, приступаю к чистке.

– Ты что, включила вибратор? – доносится смех Хоторн.

– Меня не возбуждает твой капризный босс. Слышала что-то о чистке зубов по утрам?

– Хоторн! Где мой кофе?

– Упс. Веселье закончилось. Младенец обделался, нужно срочно сменить подгузник.

– Прости, Грэхем. Мне пора.

– Передай этому гребаному Гринчу, укравшему твое Рождество, что он должен повысить тебе жалованье!

– Не обижайся, я люблю тебя.

Сбросив звонок, избавляюсь от остатков пасты и, прополоскав рот, спускаюсь на первый этаж, где уже вовсю гремит посудой старый волк в пижаме с Джоном Ленноном[15].

– Глазунья или скрэмбл[16]?

– Отец, который не достает меня вопросами о парнях.

Усмехнувшись, он разбивает несколько яиц на сковородку и посыпает их тертым сыром и зеленью.

– Так все-таки это был почти поцелуй?

– Предлагаю сделку. Я спокойно завтракаю без твоих вопросов, погружаясь в депрессию из-за того, что моя лучшая подруга не сможет приехать в Аспен на Рождество, а взамен обещаю показать тебе, чему научилась в Нью-Йоркском парке на симуляторе сноуборда.

Отец, искривив лицо, издает шипение.

– Мармеладный Боб собирается стать Яйцом Фаберже?

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда твоя дочь покажет тебе первоклассный бэкфлип[17] на самом опасном трамплине.

Он улыбается и изображает, что закрыл рот на замок, а я беру в руку телефон, открываю в соцсетях профиль Трэвиса и включаю без звука тот самый ролик с рекламой протеиновых батончиков.

Трэвис

– И это все, на что ты способен, Гуфи[18]? – кричит Джи-Кей, когда я приземляюсь и, затормозив, засыпаю его снегом.

– Получилось? – Сдвигаю защитную маску на макушку и смотрю в экран его камеры, пока он отряхивается от снега.

– Шутишь? Мы отсняли отличные кадры, Шелби будет в восторге.

И стоит ему это сказать, как я мельком замечаю на склоне знакомую шапку с медвежьими ушами.

– Снимай, – командую я, направляя его видеокамеру на Грэхем, показывающую отцу язык. Она натянула полосатый шарф до самого носа и, выкрикнув «Юху!», мчится на самый опасный трамплин.

Джи-Кей перемещается в сторону, чтобы поймать лучший ракурс, а я, не отрывая взгляда, наблюдаю за девчонкой, которая только что чертовски вовремя подорвала борд из точки вылета трамплина и идеально сработала ведущим плечом, демонстрируя крышесносный бэкфлип.

– Вот же черт! – кричит Джейкоб, отбегая спиной, чтобы заснять ее приземление, а я продолжаю стоять, как вкопанный в снег, подбирая челюсть, которая туда провалилась.

– Яйцо Фаберже! – кричит старший Грэхем, свистит, и это возвращает меня в реальность.

Совсем забыв о том, что я все еще на доске, пытаюсь сделать шаг и падаю к ногам Шелби.

– Трэвис? Ты в порядке? – Подняв маску, медвежонок рассматривает меня, а я принимаю удобную позу, подставив локоть под голову.

– Загораю. Сегодня повышенная солнечная активность.

Би смеется и, отстегнув ботинки, садится рядом, пока ее папа уже готовится испортить нам очередную миленькую болтовню.

– Я не нравлюсь твоему отцу? – спрашиваю ее я.

– С чего ты взял?

Киваю в сторону старшего Грэхема, несущегося к нам.

– Он думает, что мы влюбленная парочка, которая от него скрывается.

На ее щеках проявляется румянец, и я точно уверен: это не из-за холода.

«Влюбленная парочка». А что, если я скажу ей, что хочу этого на самом деле?

– Это было круто! – Оказавшись возле нас, Норвуд показывает большие пальцы. – Только не могу понять, ты в Нью-Йорке точно писала книгу или сутками тренировалась на батуте и симуляторе с Шоном Уайтом[19]?

– Просто признай, что твоя дочь – уникальна. – Шелби закусывает язык и ритмично двигает плечами под музыкальный рингтон Avril Lavigne «Bite me», доносящийся с вершины склона.

– Уникальна, – не сдерживаюсь я, и все взгляды устремляются на меня. – Я не встречал в Аспене ни одной девчонки, которая на это способна.

– Он прав. Ты крута, Яйцо Фаберже! – добавляет мистер Грэхем, отчего Би закатывает глаза. – Трэв, ты присмотришь за моей дочерью до вечера, пока мы с ребятами исследуем дикую тропу? Ну, там… знаешь… Чтобы она не сломала шею, демонстрируя эту крутость Грэхемов, пока меня не будет рядом.

– Пап, мне не пятнадцать! Я сама могу позаботься о себе.

– Для меня ты всегда останешься малышкой, Мармеладный Боб.

– Конечно, сэр. Никаких проблем, – откашливаюсь я.

– Отлично!

Пожав мне руку, он наклоняется к дочери и шепчет ей на ухо:

– Это был первоклассный бэкфлип, милая.

Шелби улыбается, а я думаю о том, что хотел бы слышать тоже самое от своего старика, который считает, что сноубординг – всего лишь глупая херня.

– Обожаю твоего старика, – тихо усмехнувшись, говорю я Би, внимательно рассматривая ее разноцветные и невероятно красивые глаза. – Кхм. Мы с Джейкобом отсняли трюки для твоего фильма.

– Правда? Трэвис!

Шелби бросается ко мне в объятия, окончательно повалив на снег. Она оказывается верхом на мне, и я не могу не заметить, как дрожат ее губы, находящиеся в нескольких дюймах от моих. Ресницы прикрывают большие глаза девчонки, словно она вот-вот меня поцелует.

– Прости, просто я… – Отстранившись, она садится рядом, еле сдерживая улыбку, и это чертовски сносит мне крышу, вынуждая болтать лишнее.

– Я не настолько крут, как этот парень с камерой, но если ты настаиваешь, не откажусь от поцелуя благодарности.

Би покрывается румянцем и переводит взгляд на Джи-Кея, вызывая его смех.

– Я пас, отдаю свою награду Трэву. Но если честно, я проголодался и не отказался бы от сэндвича с двойным сыром и порции картошки.

– Одинаково! Готов расправиться с мамонтом. – Отстегнув крепление, поднимаюсь на ноги и протягиваю руку Грэхем. – Идем, медвежонок,