class="p1">Он кивает, осторожно присаживаясь на край кровати.

– Тот секс и все это дерьмо…

– Нет, подожди, – опять перебиваю я, – ты не спал с ней, когда я вернулась в Аспен?

Усмехнувшись, он накрывает мои пальцы холодной ладонью и смотрит мне прямо в глаза.

– Если бы перед отъездом из штата ты сказала, что вернешься ко мне, я бы держал целибат до нашей встречи, Грэхем. Я не знаю, можно ли говорить такие слова, когда мы встречались всего день, а если точнее, меньше суток, но я совершенно точно влюблен в тебя по уши. И, если ты сможешь простить меня, я обещаю…

Я не даю Трэвису договорить, потому что забираюсь к нему на колени и целую его. Вкус моих слез на его губах кажется таким соленым, но это не отменяет того факта, что я взлетаю к небесам. Мое сердце буквально разрывается на частички, когда Барнс прижимает меня к себе крепче, запускает руку под свитер и сжимает ледяными пальцами талию.

– Я люблю тебя, – говорю я, прямо в поцелуй.

– И я тоже люблю тебя, Би, – отвечает он, отстранившись на несколько дюймов, и, засунув руку в карман, извлекает леденцовую трость «Черника и мята». – Она завалилась за мою кровать, и я нашел ее только год назад, но решил, что оставлю на случай, если мы когда-нибудь вновь увидимся.

Издав смешок, я забираю леденец и прокручиваю между пальцами.

– Леденец или жизнь, Трэвис Барнс?

– Поцелуй самой прекрасной девушки в мире, пожалуйста.

Широко улыбнувшись, я снова целую его, но на этот раз глубже и чувственнее.

– ШЕЛБИ! – кричит мама, но я не останавливаюсь, расстегивая куртку Трэвиса одной рукой, а второй сжимая его затылок.

Мама?

Отстранившись от Барнса, я широко открываю рот.

– Беги! – Кивнув, я спрыгиваю с его колен и спешу к двери.

– Мам?

Сбежав по лестнице, я зажимаю рот ладонью при виде самой милой картины: отец кружит маму, крепко обнимая ее, а она что-то шепчет ему на ухо, улыбаясь так ярко, как никогда раньше.

– Святые чертики! – вскрикиваю я.

Заметив меня, родители расходятся в разные стороны, как дети, которых поймали на воровстве сладостей.

– Мам, ты приехала!

Я с писком влетаю в ее объятия.

– Я не смогла отказаться от предложения твоего отца вернуться, – дрожащим голосом говорит она.

Папа обнимает нас обеих, целуя поочередно в макушки, а я не могу сдержать слез.

– Это лучший канун Рождества!

– Добро пожаловать домой, миссис Грэхем, – доносится голос Трэвиса, и я, повернув голову, наблюдаю, как мой парень с улыбкой на лице спускается по лестнице.

Мама выпускает меня из объятий и, широко разведя руки, направляется в его сторону.

– Рэй, милый, ты так вырос!

– Мам! – смеюсь я сквозь слезы. – Это Трэвис.

– Это была всего лишь шутка, Шелби. Забыла, что твоя мама умеет быть веселой?

Отец смеется и толкает меня в бок.

– Она всегда больше любила Рэйфа, потому что он был маленькой ябедой. Но, поверь, знала бы она его сейчас…

– Я все слышу, Вуди! – затыкает она отца. – Я любила больше Трэвиса, потому что он вел себя как настоящий мужчина, даже когда был маленьким. В отличие от тебя.

Громко засмеявшись, я в свою очередь толкаю отца, который что-то недовольно бормочет себе под нос.

– Я скучал по вам, миссис Грэхем! – Сжав мою маму в объятиях, Трэвис улыбается и переводит взгляд на меня. – По всем вам.

Глава 16

Не конец, а только начало

Если ты чувствуешь, что этот день особенный, делай снимки, записывай события в дневнике и снимай на камеру. Кто знает, может наступит время, когда ты захочешь прожить его снова.

© Трэвис Барнс

Трэвис

Слушая разговоры семьи Грэхем, я не могу перестать улыбаться. Они ведут себя, словно еще вчера был тот самый канун Рождества, когда мы виделись с Шелби в последний раз. Вуди обнимает Кару и то и дело целует ее при каждой возможности, а Би краснеет и просит его замолчать каждый раз, когда он пытается напомнить нам историю с ковром, находящимся у моих ног.

– Милая, а ты помнишь куклу Клубнику? – С трудом удерживаясь от хохота, Вуди уклоняется от дочери, которая пытается заткнуть ему рот огурцом.

– Пап, пожалуйста!

– Норвуд, прекрати смущать дочь! – Кара тихонько ударяет его по руке и переводит взгляд на меня. – Твоя мама будет в шоке, когда узнает, что я вернулась в Аспен.

– Да-а, – тяну я, забирая огурец у Шелби и откусывая кусок. – Вы надолго сюда?

Пожав плечами, она переходит на шепот:

– Я выставила квартиру в Нью-Йорке на продажу и надеюсь, что Шелби согласится остаться.

– Я согласна! – кричит медвежонок.

– На что согласна? – встревает ее отец. – Барнс, ты сделал предложение моей дочери?

– Так вы встречаетесь? – добавляет вопрос миссис Грэхем, прикрывая ладонью рот.

– Да, – киваю я.

– В каком смысле «да»? Вы вместе всего день, Трэвис! – возмущается Норвуд, и, засмеявшись, я заключаю Шелби в объятия.

– У тебя прекрасная семья.

– Со странностями, – добавляет она.

– И это меня не смущает.

– Я хочу услышать ответ на свой вопрос! – продолжает старший Грэхем.

– Замолчи уже! Ты что, не видишь, они же сейчас поцелуются, – умиляясь, шикает Кара.

Столкнувшись носами, мы с Би синхронно улыбаемся друг другу.

– Леденцы или жизнь, Шелби Грэхем?

– Поцелуй самого лучшего в мире парня, пожалуйста.

И я целую ее. Нежно и требовательно. Крепко сжимая в своих объятиях, как самое ценное, абсолютно забив на то, что ее родители смотрят на нас.

Если вы точно уверены, что влюблены, – действуйте!

Иначе можете упустить свой шанс.

Шелби Грэхем и Трэвис Барнс

Мария Манич

Любовь пахнет корицей

Глава 1

Лиз

– Ваш двойной капучино на обезжиренном!

Поставив стаканчик на стойку, смотрю, как его забирает девушка с раскрасневшимся и влажным после пробежки лицом, и возвращаюсь к кассе, приветствуя нового клиента.

Губы сводит от улыбки, хотя на самом деле мне хочется зевнуть и почесать слезящиеся глаза. Подъемы в четыре утра даются мне легко почти всегда, но бывают дни-исключения. Например, когда вместо сладкого сна в девять вечера я нахожу потрясающую интересную книгу и не могу от нее оторваться до часу ночи, а потом пытаюсь не уснуть за прилавком или в цеху…

– Добрый день, сэр. Что приготовить для вас сегодня? Как обычно? – спрашиваю у офицера полиции, который всегда вместе с коллегами заезжает перед сдачей своей утренней смены.

– Привет, Элизабет.