Кто-то сидел на кроватях, кто-то на тумбочках, кто-то на полу. Пили чай, смеялись, вспоминали спектакль, а потом, разделившись на две команды, стали играть в «Крокодила», когда участнику надо показать загаданное соперниками слово с помощью жестов. И вот тогда выяснилось, что Пашка – просто звезда пантомим. Никто ничего не понимал, но хохотали так, что на глазах выступали слезы.

– Ты точно собрался быть биологом? – уточнила Ника, едва успокоившись. – По тебе цирковое плачет.

– Кто по мне только не плачет, – беспечно пожал плечами Савельев, а потом так пронзительно посмотрел на Нику, что та смутилась.

2

С вызовом такси управились быстро. Машины подъезжали к гостинице, и ребята садились по двое-трое, в зависимости от габаритов автомобиля, и сами решали проблему с багажом.

– Надежда Петровна, вам такси вызвать?

– Люда, мы возьмем твой чемодан, не переживай.

– Максим, к вам моя сумка уместится?

Весь обратный путь Надежда Петровна наблюдала, как слаженно действовали ребята. Выйдя из такси, все встретились перед зданием вокзала, мальчики взяли чемоданы девочек, девочки держали руками двери, чтобы мальчики могли без препятствий пройти с багажом. Это был единый целостный организм. В итоге в зале ожидания группа оказалась за час до отправления поезда, и даже осталось время для того, чтобы купить для родных в сувенирном магазине печатные городецкие пряники.

– Это же местные? – уточнила Маша Пеночкина. – Нижегородские?

– Наши, – улыбнулась продавец.

Чтобы ожидание было нескучным, Надежда Петровна устроила перекличку. Они играли в такую игру в девятом классе, когда готовились к ОГЭ. Она говорила высказывание, а ребята называли автора.

– Привычка свыше нам дана: замена счастию она.

– Пушкин.

– Человек – это звучит гордо.

– Горький.

– В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

– Чехов.

– Молодцы!

В поезде ребята поменялись между собой местами и сидели кто с кем хотел. Кирилл Посохов о чем-то спорил с Людой Чалых, Маша Пеночкина всю дорогу копалась в телефоне, а ее соседом был молчаливый Руслан Бельдиев.

Славик Митраков и Максим Лебедкин через проход завистливо взирали на Руслана и не понимали, почему вдруг соседом Маши оказался именно он.

Пашка сидел рядом с Никой. Он решал тесты по биологии, она накидывала в блокноте идеи для творческой работы. Время от времени оба обменивались колкими фразами, после чего каждый вновь возвращался к своим занятиям и украдкой бросал взгляды на соседа.

Соня и Антон что-то вместе смотрели в его телефоне, деля одни наушники на двоих, а потом Соня уснула на его плече, и Антон весь остаток дороги бережно ее обнимал.

Глядя на них двоих, Надежда Петровна не раз задавалась вопросом, как все сложится у этих ребят дальше. Пройдет всего несколько месяцев, и каждый вступит в новую жизнь. Разные вузы, новые люди, и больше нет одной парты на двоих, за которой они просидели много лет. Он – решая за нее задачи, она – делая за него работы по изо.

– Антон, – тихо проговорила Надежда Петровна, чуть наклонившись. – Через пятнадцать минут мы приезжаем.

Он кивнул и ответил шепотом:

– Я чуть позже разбужу. Пусть поспит.

3

На вокзале встречали всех. Было радостно и немного сумбурно. Родители обнимали детей, благодарили учителя, забирали чемоданы. Дети прощались, махали руками и кричали: «Пока!»

Надежда Петровна стояла около своего чемодана в центре зала и ждала, пока заберут последнего ученика. Им оказался Пашка, который доказывал:

– Да я сам доеду, Надежда Петровна, у меня мама на смене.

– Хорошо. Тогда набери ее, чтобы я услышала. Ты несовершеннолетний, и я за тебя в этой поездке отвечаю.

Пашка со вздохом, хорошо, что глаза к небу не закатил, набрал телефон матери:

– Надежда Петровна, я одиннадцатиклассник, а вы будто я маленький… – Соединение произошло. – Мам, это я. Тут Надежда Петровна меня не отпускает, скажи ей, что я на метро до дома как-нибудь доберусь и не потеряюсь. Она сомневается.

Сказал и передал трубку. Надежда Петровна, выслушав от мамы подтверждение, что сын у нее уже давно самостоятельный, отпустила парня.

Умом она, конечно, понимала, что Паша доберется без проблем, все они, живущие в Москве, прекрасно ориентируются в столичном транспорте, которым пользуются несколько раз за день, но до сего момента Паша находился под ее ответственностью, как и все другие ученики. Которые, даже будучи выше ее на голову, оставались для Надежды Петровны детьми.

Пашка подхватил свою большую спортивную сумку и, сказав: «До свиданья, спасибо за поездку», направился к выходу из здания вокзала.

А потом у нее зазвонил телефон. На экране высветилось имя абонента. Андрей.

– Привет.

– Привет.

– Приехала?

– Да.

– Устала?

– Немного.

– Какие планы на вечер?

Она не знала, что ответить. Планы? На вечер? К чему такой интерес?

Спросила осторожно:

– Ты серьезно?

– Конечно.

– Душ, еда, сон.

– Как прозаично для учителя литературы.

– Прости, я не поэт.

Андрей говорил и шел к ней. Надежда увидела его в самый последний момент, когда разделявшее их расстояние было не больше нескольких шагов. Одной рукой бывший муж держал телефон, а в другой у него был букет хризантем.

Когда их взгляды встретились, Андрей отключил телефон и убрал трубку в карман, а потом вручил ей цветы.

Надежда стояла, не шелохнувшись, держала цветы и смотрела на Андрея.

Она не понимала, что происходит.

А он забрал ее чемодан.

– Пойдем. Там Ане задали какое-то ужасное сочинение по литературе, так что включи в свой план на сегодня и этот пункт.

– Хорошо, – растерянно произнесла Надежда, пристраиваясь рядом с Андреем. – А ты… отвезешь меня домой?

– Конечно. Кто-то же должен будет приготовить ужин, пока вы займетесь сочинением.

Из дневника Надежды

Зря ты не написала мне письмо. Я бы ответил, и ты бы узнала, что другой женщины у меня нет. Врать не буду, были, но все не то, все не ты.

Не знаю, что на меня тогда нашло после скандала с мамой, наверное, дошел до какого-то предела, а потом остыл и понял, что наш развод был ошибкой.

И да, я знаю, какой она человек, но она моя мать, и все эти годы я был между двух огней, хотя и на твоей стороне. Поверь, это тоже непросто. Кстати, никогда не обращал внимания на то, как поглажено белье.

Я тебя эти почти два года не трогал и не дергал, потому что не хотел быть бывшим, который треплет нервы. Решил, что так будет лучше, наладишь свою жизнь.

Ты прости, я тут почитал твой дневник, посмотрел на все с твоей позиции.

Да,