«знать как». Согласно всем их верованиям, было ли одно орлиное перо на маске взято не с груди птицы, а с ее плеча, имеет колоссальное значение. Каждая мелочь несет в себе магическое действие.

Большую роль в жизни зуни играет магия подобия. Чтобы вызвать гром во время ритуалов по вызыванию дождя, они катают по полу камни; чтобы вызвать дождь, они разбрызгивают воду; чтобы источники наполнились водой, они ставят на алтарь чаши с водой; чтобы на небе скопились тучи, они взбивают из местного растения мыльную пену; а чтобы боги «не сдерживали свое туманное дыхание», они выдыхают табачный дым. В танце с масками, изображающими богов, простые смертные облачаются в «плоть» сверхъестественных существ, то есть разукрашивают свои тела и надевают маски, что принуждает богов даровать им свое благословение. Даже обряды, которые не имеют такого прямого отношения к миру магии, обладают, по мнению зуни, схожим механизмом воздействия. Одно из обязательств, возлагаемых на любого жреца или представителя власти в момент, когда он принимает живое участие в религиозном обряде, есть отсутствие гнева. Но табу на гнев обусловлено не стремлением облегчить общение с праведным богом, к которому могут обращаться только люди с чистым сердцем. Оно скорее служит признаком сосредоточенности на сверхъестественном, состоянием ума, которое принуждает потусторонние силы соблюсти сделку со своей стороны. Оно несет в себе магическое действие.

Их молитвы также суть формулы, действие которых зависит от точности их исполнения. Количество подобных молитвенных текстов у зуни едва ли можно преувеличить. Как правило, они описывают на языке обряда весь ход исполнения обязанностей чтеца во время совершения ритуала и ведут к его развязке. В них подробно описывается предназначение того, кто изображает богов, сбор ивовых побегов для изготовления молитвенных палочек, привязывание к ним хлопковой бечевкой птичьих перьев, разукрашивание палочек, подношение этих палочек с перьями богам, посещение священных источников, религиозная служба. Воспроизведение этого перечня во всех подробностях, как и само религиозное действо, должно быть верным до мелочей.

Там, за рекой, ищу я тех,

Кого мы зовем отцами,

Иву-мужа,

Иву-женщину,

Четыре раза срезав молодые побеги,

Взял я дорогу

До своего дома.

В этот день

Своими теплыми руками человеческими

Я их взял.

Я придал своим молитвенным палочкам человеческий образ.

Облачным полосатым хвостом

Того, кого я зову своим предком,

Индюка,

Тонким облачным хвостом орла,

Облачными полосатыми крыльями

И густыми облачными хвостами

Всех летних птиц

Четырежды придал я своим молитвенным палочкам человеческий образ.

Из плоти той, что я зову своей матерью,

Хлопковой травы,

Сделал я хлопковую нить,

И даже если она худо соткана,

Четырежды обмотал я ее вокруг палочек и обвязал вокруг тел их,

И придал своим молитвенным жезлам человеческий образ.

Плотью той, что мы зовем матерью,

Черной краской,

Четырежды облек их в плоть ее

И придал своим молитвенным палочкам человеческий образ.

Молитва для зуни никогда не является чистосердечным излиянием. Существует несколько простых молитв, которые можно слегка видоизменить, однако это означает лишь то, что их можно укоротить, либо удлинить. И молитвы эти никогда не отличаются особым пылом. Им всегда присуща умеренность и чинность, в них человек просит о порядочной жизни, приятных днях и укрытии от жестокости. Даже жрецы-воины заканчивают свои молитвы так:

Я послал молитвы свои.

Пути детей наших,

Даже тех, что воздвигли жилища свои

На краю пустоши,

Да будут безопасны,

Пусть леса

И кустарники

Протянут свои исполненные водой руки

И укроют их сердца;

Да будут дороги их безопасны;

Да будут дороги их все исполнены,

Да будут они легки для них,

Когда пройдут они лишь начало пути.

Да будут все маленькие мальчики,

И маленькие девочки,

И те, у кого путь еще впереди,

Отважны сердцем

И тверды духом;

Пусть старость настигнет тебя

По дороге к Озеру Рассвета,

Да будут дороги твои исполнены;

Да будешь ты благословлен жизнью.

Да приведут тебя пути туда,

Где берет свое начало дорога отца твоего, солнца, дающая жизнь;

Да будут дороги твои исполнены.

На любой вопрос о цели всякого религиозного обычая у них готов ответ – чтобы вызвать дождь. Конечно, это ответ более или менее условный. Но он отражает глубинную установку зуни. Плодородие есть прежде всего благословение, дарованное богами, а в пустынных землях плоскогорья, где зуни проживают, дождь является первостепенным условием для роста урожая. Об обрядах жрецов, танцах богов в масках, даже многих целительных процедурах судят в первую очередь по тому, шел ли в этот момент дождь. «Благословение водой» равнозначно любому благословению. Так, установленный в молитвах эпитет, который боги используют для благословения комнаты, в которую входит индеец зуни, означает «наполненная водой», их лестницы «построены из воды», а кожа убитого на войне врага есть «наполненный водой покров». Умершие также возвращаются вместе с дождевыми тучами, даруя всем свое благословение. Когда летним вечером дождевые тучи заслоняют небо, детям говорят: «Идут твои предки», и имеются в виду не только почившие близкие родственники, но все предки как таковые. Боги в масках суть тоже дождь, и когда они танцуют, они принуждают свою собственную сущность – дождь – низойти на людей. Жрецы же во время уединенных ритуалов неподвижно восседают перед своими алтарями, погруженные в себя, и призывают дождь.

Где бы ты ни находился,

Твои дороги приведут тебя к нам.

Твои маленькие облака, разгоняемые ветром,

Твои тонкие лоскутки облаков,

Наполненные живой водой,

Ты пошлешь нам и оставишь нам.

Твой прекрасный ласковый дождь

Сюда, в Итивану[15],

Место пребывания наших отцов,

Наших матерей,

Наших первых предков,

Ты пошлешь и придешь с ним.

Впрочем, дождь составляет лишь одну сторону плодородия, к которой извечно взывают в молитвах индейцы зуни. Рост садов и рост племени воспринимается как равное. Они желают получить благословение в виде счастливых женщин:

Даже тех, что с ребенком,

Когда одного несут на спине,

Другого держат в колыбели,

Третьего ведут за руку

И еще за одним следуют.

Их средства способствовать человеческому плодородию, как мы увидим, на удивление условны и безличны, но