Мужчины расступились. Я сделала еще несколько шагов вперед иувидела женщину. Она сидела на стуле в небольшой комнатке, что-то вродеподсобки. Ноги некрасиво раздвинуты, одна рука безвольно свисает вниз, другаялежит на столе, рядом опрокинутая чашка с чаем, на полу лужица. На стеневешалка с плащом, подол плаща скрыл лицо женщины, так что виднелся лишь ееподбородок. Чуть ниже зияла жуткая рана с вывернутыми краями, на сей разженщине перерезали горло.

– Черт, – пробормотала я, совсем тихо, но мужчиныуслышали.

– Да уж, – вздохнул Карпов. – Теперь такогонаговорят. – Кажется, только это его и беспокоило.

– Граждане волнуются, – пожал плечами мой старыйзнакомый по имени Петр Сергеевич. Я вздохнула – если он здесь, значит, всеочень серьезно. – Третье убийство за неделю. Ведра грязи нам обеспечены:убийство одно страшнее другого, а органы бездействуют. Убийцу надо найти какможно скорее.

На лицах мужчин появилось выражение, которое можно былоохарактеризовать, как тоску пополам с усмешкой. Легко сказать – “найти”. Убийца– парень затейливый и, похоже, далеко не дурак. Отыскать его будет непросто.Впрочем, по тому, как произнес это Петр Сергеевич, становилось ясно: он ипротив дурачка какого ни на есть возражать не станет, лишь бы те самые ведрагрязи не опрокинулись на него лично.

– Она так и сидела? – стараясь не думать о том,как к произошедшему отнесется Дед, спросила я. Артем кивнул. – И лицо былозакрыто?

– Думаю, он подошел, зажал ей рот, воспользовавшисьплащом, чтоб крик не услышали, и полоснул ножом. Хотя, может, просто боялсявзглянуть ей в глаза. – Он невольно поежился.

– Это маньяк-то? – присвистнула я.

– Хорошо, не маньяк. Тогда кто? Кто бродит поунивермагу и убивает женщин ни за что ни про что? Ограбление исключается, упервой жертвы сумку даже не тронули, у второй ее вовсе не было. Здесь то жесамое, сумочка стоит на полке, но убийцу она не заинтересовала. Он убивает,чтобы убить.

– То есть все-таки маньяк? – спросила я, ни к комуне обращаясь.

– Если у тебя есть своя версия, охотнопослушаем, – съязвил Артем.

– Для начала хотелось бы узнать кое-какиедетали, – дипломатично пожала я плечами.

– Тело обнаружила Кузьмина Татьяна Петровна. Они сТюриной работали вместе. По ее словам, Тюрина с самого утра чувствовала себяневажно, народу было мало, и она отпросилась попить чаю. Было примерноодиннадцать часов. Когда прошло полчаса, а Тюрина не вернулась, Кузьминазабеспокоилась и пошла ее проведать.

– Где она сейчас?

– Увезли на “Скорой”, похоже, сердечный приступ.

– И никто ничего не видел? – на всякий случайспросила я. Вешняков покачал головой. Я огляделась, по обыкновению прикидывая,где и как мог пройти убийца, когда зазвонил телефон. Звонил Дед.

– Что, черт возьми, происходит? – рявкнул он так,что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Мужчины нахмурились идружно подтянулись.

– Еще одно убийство, – сообщила я покаянно.

– Знаю, что убийство. В приемной телефон без концатрезвонит, люди в панике, а вы… – Тут Дед, должно быть, вспомнил, кому звонит,и патетику попридержал. – Ты же сказала, о маньяке и речи нет? –сказал он с обидой.

– Ну, я так думала. Если честно, я и сейчас так думаю.

– Думай что хочешь, только сделай что-нибудь.

– Постараюсь. – Голос Деда исчез, вместо негораздались короткие гудки. Я отключилась и развела руками. – Убийцу надонайти. Общественность в шоке.

Все кивнули в знак согласия и закручинились еще больше. Дедтак орал, что наш разговор они слышали, его настроение точно уловили и теперьготовы были к великим свершениям, лишь бы сменить его гнев на милость. Но,видно, у них, как и у меня, идей на этот счет было совсем немного.

Я вновь огляделась. Коридор, который далее чуть расширяется,еще витрины, дальше тупик. Кто бы ни был убийца, а рисковал он здорово.

– Здесь еще дверь, – заметив мой взгляд, сказалВешняков и кивнул направо.

Маленький павильончик, пока еще недостроенный. Судя постойке, торговать здесь намерены были дисками, кассетами и прочей продукцией втом же духе. Дверь я заметила не сразу, если бы не черная ручка на белом…Подошла, распахнула ее и оказалась в довольно просторном помещении. Отсюда велалестница на второй этаж, узкая, явно не предназначенная для покупателей.Металлическая дверь прямо и пластиковая налево. Вешняков шел следом икомментировал:

– Железная дверь выходит во двор.

Он распахнул ее, и я увидела заасфальтированный двор смусорными баками, с двух сторон он был огорожен, а с третьей, там, гдевиднелись баки, соседствовал с гаражами. Если парень не калека, то смытьсяотсюда дело двух минут. Метрах в пятидесяти впереди высилась девятиэтажка.

– Туда послал кого-нибудь? – спросила я, указываяна жилой дом. Артем кивнул в ответ.

Впрочем, особо рассчитывать на удачу я бы не стала,расстояние приличное, а время самое неподходящее: дети в школе, взрослые наработе. Конечно, пенсионеры в такую погоду любят посидеть у окна, но опять жерасстояние, да и домик из тех, где вряд ли особенно много пенсионеров.

Дождь закончился, лужи сверкали, а Артем, точно догадавшисьо моих мыслях, заметил вслух:

– И собаку не пошлешь. Дождь прошел, какие уж тутследы.

– Это точно, – согласилась я и вернулась в здание.

Вторая дверь вела в коридор, а он, в свою очередь, в холл,выглядевший по-прежнему пустынно.

– Что ж, уйти было нетрудно, – порадовалась янеизвестно чему.

– Ага, – согласился Артем. – Я спрашивал,дверь во двор утром была открыта, машины подъезжали с товаром.

– И никто чужого не заметил? – подивилась я.

– Да здесь в каждом отделе свой хозяин, а магазинищеогромный, в четыре этажа. Прикинь, сколько здесь народа? Разве разберешь, ктосвой, кто чужой.

Решив, что в его словах сокрыта мудрость, я неохотновернулась к трупу. Правда, в подсобку заходить не стала. Закурила, Сашкачихнул, а я сказала зло:

– Терпи или сиди дома. – Пес обиделся иотвернулся.

– Собака у тебя смешная, – заметил Артем. –Вроде и не собака вовсе, как будто все понимает.