А еще говорят, что живут на сей горе черные единороги. Давным-давно покинули Северный кряж и скрылись в сумеречных лесах Ледяного удела. Страшны и опасны они. Тому, кто попадется им на пути, несдобровать. Проткнут длинным острым рогом, растерзают плоть, а кровь выпьют. И как только коснется она языка, сможет единорог облик человечий принять. Да ненадолго это. Однако ж так им нравится людьми быть, что совсем разум утратили от кровавой жажды. Атаманы охоту на них открыли, вот и укрылись Чертовы твари высоко в горах, под опекой Дочерей Тьмы. Те же их хладнокровно использовали для своих лихих деяний.

А сколько растений и трав здесь диковинных – в Северном кряже таких и не сыщешь. Зелья, что с их помощью сварить можно, лютой силой обладают. Капли достаточно, чтобы зло сотворить.

Лютовид осторожно ступал по влажной земле. По лезвиям сабель скользили мутные блики, словно в зеркалах отражались невидимые человеку отсветы. Там, где черный змей заворачивал кольца, руку жгло. Треугольная морда Драггура уже достигла плеча. Появились глаза и ноздри, раздвоенный язык стал четче и длиннее. Острые торчащие чешуйки превратились в черные рубцы на коже. Будто кто ножом их вырезал, а раны пеплом засыпал. Но страшнее всего было чувствовать, как змей овладевает его телом и разумом, как он скользит под кожей, стремясь к сердцу. Впервые Лютовид ощутил это два месяца назад, когда дружина вернулась в Каменн. Тогда он заперся в своей комнате и провел древний ритуал, вытащив душу аптекаря из Мертвого царства. Он пытал дух насильника, пользуясь властью, данной только осенним атаманам. Заставлял мразь вновь и вновь испытывать боль. Его огонь мог сжигать души, мог мучить их, и Лютовид делал это, хоть когда-то и дал клятву применять сию силу лишь во благо. И когда душа выродка, обретя на несколько мгновений плоть, сгорала в огне, Лютовид почувствовал, как довольно зашипел змей. Черная тварь на руке, похоже, обладала собственным разумом и получала удовольствие от чужой боли. Потом это повторилось снова. Много раз.

Безликая Прачка сказала тогда: «Ты не Мельцу ищи, а способ от проклятья избавиться. Найдешь способ, путь к панне сам отыщется». С упорством приговоренного к смертной казни он уцепился за эти слова и принялся искать любые упоминания о Змиевых проклятьях. Десятки ведьм сгинули в пыточном порубе16, пока Лютовид пытался вырвать из них признания о том, где искать Бельвунов и сведения о них. И в те моменты, когда резал и жег тела ворожеек, он вдруг осознавал, что искренне наслаждается происходящим. Видеть чужую боль и понимать, что не только ты полыхаешь в агонии, становилось необходимым. Змей довольно шипел и туже сплетал кольца.

В какую-то минуту Лютовид понял, что если не найдет сил обуздать эти чувства, то Драггур быстро доберется до его сердца, и все шансы отыскать Мельцу будут навсегда утрачены. Даже находясь далеко от него, она была маяком в вечном тумане, оберегала от столкновения со скалами, от неминуемой погибели. Лютовид крепче сжал рукояти. При мыслях о Мельце змей на руке плотоядно оскалился, будто тоже желал завладеть панной. Странная необъяснимая ревность к тому, кого даже не существует во плоти, затмевала разум атамана.

Резкое скрипучее карканье вырвало Лютовида из омута опасных мыслей. Он прошел уже далеко вперед, погрузившись в голубоватый сумрак. На небе по-прежнему, намертво приклеенная, висела болезненно-бледная луна, хотя там, внизу, должен был наступить солнечный полдень. Черный ворон с блестящим оперением вспорхнул с ветки и плавно взмыл в серое небо, разрезав крылом воздух возле атаманова лица.

Лютовид присмотрелся к дереву, на котором сидела птица. Узловатые, скрюченные ветви, будто стариковские пальцы. Морщинистый, изъеденный насекомыми ствол. Следы чьих-то когтей… Но не это заставило атамана замереть на месте в предвкушении. На коре аккуратными шрамами белело вырезанное изображение кубка. Посередине его чашу пересекала длинная волнистая линия. Вот оно! Символ опасности, оставленный самыми первыми атаманами, вознамерившимися раз и навсегда покончить с Дочерьми Тьмы. До сих пор ходит легенда о том, что, странствуя по Ледяному Уделу, Проклятые везде оставили знаки-подсказки. Там, где было спокойно, на деревьях и камнях они изобразили пустые чаши. Чем большую опасность они встречали, тем выше поднималась линия. Ну а ежели довелось увидеть до краев наполненный кубок, с линией над чашей, знай – дошел до страшного ущелья, где ведьмы и сотворили свой дикий обряд. Лютовид знал об этом символе лишь по древним книгам. Звался он «Чаша опасностей» и был скорее красивой сказкой о храбрых деяниях первых атаманов. Для Лютовида же чаша стала надеждой: он на верном пути. Много недель он потратил на изнуряющую охоту за ведьмами, на пытки, на изучение старых летописей. Все лишь с одной целью – узнать о проклятии, которое должно было привести его к Мельце. Да вот беда: мало кто из ныне живущих мог сказать, чем опасны Бельвуны. Ни атаманы, ни сами ведьмы не знали, как их призвать, в чем их сила. Книги же вызывали ярость единодушием авторов. Почти дословно там упоминалось лишь то, что Бельвуны – великое зло, неискоренимое и поражающее все на своем пути, и писать о нем что-либо еще – накликивать беду.

Продвигаясь по склону, поросшему боярышником, Лютовид наконец позволил сонму мыслей атаковать себя. Пойманная в Пеплицах Черупка была не простой ведьмой. Ни одна из тех, что он за эти два месяца изловил, не знала, ни как вызвать Бельвунов, ни, тем более, где об этом прочитать. Черупка же ведала о тайне призыва. Более того, ведьмы признавались, что такая ворожба сил недюжинных требует да навыков. А он, наивный дурак, повелся на сказку о лечебнике наставницы. Ох, непроста ворожейка та была. Лютовид корил себя за глупую ошибку, что не убил ее сразу. Нынче же по всему Северному кряжу слухи ползли, будто затевают прислужницы Чертовы что-то. Участились их бесчинства, полеты. Однажды Лютовид с собратьями даже шабаш выследил. Давно ведьмы не объединялись в ковены и не собирались вместе. По одиночке всегда легче выжить и спрятаться. Но эти не побоялись, слетелись в одно место… Дурное предчувствие все сильнее овладевало Лютовидом. Но ничто не сможет помешать ему найти Мельцу. Ни одна власть не удержит его.

Он изловил десятки ведьм. Несколько недель мучил и пытал их, задавая лишь один вопрос: кто такие бельвуны? Из их путаных ответов и горячечного бреда выуживал крупицы знаний, слухов, старых сказок. Так он оказался на Ледяном уделе. В поисках того единственного, что могло дать необходимую подсказку. По всему выходило, что все самые важные знания ворожеек спрятаны именно здесь.

Острыми иголочками упали на кожу холодные дождевые капли. Потемнело еще пуще. Со всех сторон, словно сопротивляясь человеческому вторжению, слетелись мохнатые тучи. Низко и грозно они нависли над ущельем, скрыв и луну, и жидкий бледный свет. Сверкнула слепящая молния. Со всей силы ударил по горе гром. Да так, что земля под ногами задрожала. По ущелью прокатился гневный рокот.

С недавних пор Лютовид ненавидел грозу. Она превращала землю в болото, озера – в моря, дни – в седмицы. А еще гроза напоминала о том, что он не смог уберечь.

И, словно насмехаясь над его мыслями, раздался визгливый женский смех. Лютовид вздрогнул.