Она пнула камушек.

– Так это ты так все вокруг декодируешь, да? – Федор повел рукой, указывая на мокрые деревья.

– Видимо, да. Мысленно отливаю в знакомые формы.

– А на самом деле что?

– На самом деле все тут непостижимо человеческому разуму.

Тяжелые тучи развеялись, на синем небе остались лишь невинно-белые, как младенцы, облака. Мокрые, глянцевые листочки берез перекидывались солнечными зайчиками. Сосны, как мачты, возносились вверх, стряхивая лишние капли. Под ногами стелился ковер из белых и палевых прошлогодних иголок и черных листьев, шишек и полупрозрачных кусочков коры, похожих на причудливые венецианские маски из папиросной бумаги.

– Ага. Хорошо. Значит, я вижу тут то, что ты надекодировала. Сосны, березы – ты их видишь?

– Да.

– И я их вижу. Красиво ты навоображала.

– Привычно для российской средней полосы, по крайней мере.

– Значит, это ТЕБЕ тут все снится, а я случайно забрел?

Алена невесело улыбнулась.

– Мне приятно так думать, но… мне уже не снится.

– Чем докажешь?

Она пожала плечами:

– Женская интуиция, если угодно.

– Женскую интуицию к делу не подошьешь.

– К делу? – она повернулась и посмотрела ему в глаза. – Ты следователь, что ли?

– Бывший, – не стал отпираться он.

– Я не справлюсь.

– Конечно, справишься. Вон у тебя какая красота на руке проявилась.

Алена воззрилась на тату.

– И что она мне дает?

– Не знаю. Ты же тут… декодируешь.

– А сказал, что не будешь смеяться!

– Я и не смеюсь.

Хотя ему понравилось, когда смеялась она. Заразительно, как ребенок. Ему хотелось бы ее снова рассмешить, чтобы можно было присоединиться к ней: в облике волколака он не вполне понимал, как именно издавать подобные звуки. Только скалился, но кто знает, насколько волчий оскал напоминает улыбку.

А вот просыпаться ему совсем не хотелось. Однако сон вдруг посыпался битыми пикселями, и он успел увидеть только растерянное лицо Алены (что ей почудилось в этот момент?) – и пришел в себя на собственной постели.

Настырно звонил телефон.

«Ну это нечестно!» – вскричала Алена. Почему-то про себя, хотя можно было и вслух: все равно она была одна в этом затерянном мире. Можно было орать непристойности, пинать деревья, валяться по траве. Бегать нагишом, в конце концов.

Федор исчез, как будто его и не было. Наверное, и в самом деле спал и вдруг проснулся. А она уж было поверила, что кто-то пришел на подмогу.

Ну откуда? Она всю жизнь была сама по себе. Нет, не так: иногда рядом находились друзья, приятели, но недолго всем им было по пути с ней. Всю жизнь она только на себя и могла рассчитывать.

Ей было привычно это чувство. И, пожалуй, даже удобно, как удобны бывают растоптанные по ноге туфли.

Но Федор… тот, кто всегда берет ответственность на себя и не отлынивает от тяжелой работы. Она восхищалась преданностью волонтеров поискового отряда, их волей, выносливостью. Как соблазнительно было представить, что сам командир ПСО будет ей помогать, хотя бы и в образе волка-оборотня.

И сейчас она готова была расплакаться. Не от жалости к себе – от досады, что так легко поверила, что будет не одна.

Хотя… это ведь она сама забралась сюда, откуда умирать некуда. А Федор просто неотрывно думал о них с Лизой, вот ему и приснился сон. Не более чем сон. Странный, с превращениями, с грозой, ну и что же.

Алена всхлипнула и подавила рыдания.

Ладно, ей надо идти дальше.

Что делают миновавшие Вещий Камень люди, когда не знают, куда идти? Баба Яга, кажется, давала им клубочек, который ведет их туда, куда нужно? Ей вот Летучая Мышь ничего не дала, если не считать татуировки.

Но ведь это ее сказка.

Алена огляделась. Может быть, вместо клубочка сработает что-то из подручных материалов? Что-нибудь, что катится. Камень или шишка? Камню она интуитивно верила больше, но надо найти подходящий, округлый.

Искать пришлось недолго. Серый камень с красными прожилками лежал неподалеку. Алена подняла его, погладила и наудачу швырнула вперед.

Камень покатился, и она пошла за ним.

Впереди показались заросли кустарника, за которыми сверкала гладь спокойной речки. Прямо к ней спускались плакучие ивы, полоскавшие космы в воде.

Понятно, что камень покатился вниз, к реке, и уверенно нашел широкий деревянный мостик. Торопясь за своим сказочным навигатором, Алена мимолетно задумалась, какими волшебными свойствами может обладать вода в этой реке, но проверять было некогда. И неохота.

Преодолев мост, камушек вопреки законам физики покатился вверх по холму. Алена поспевала за ним с трудом.

После подъема камень покатился дальше по высокому берегу и вдруг остановился. Алена старательно следила за ним и временами почти бежала, чтобы не отстать, поэтому возникший прямо перед ней прелестный бирюзовый особняк в стиле эклектика, с изящными белоснежными колоннами и полуротондой, застал ее врасплох. Разинув рот, Алена рассматривала это здание – если верить Летучей Мыши, порождение ее собственного внутреннего мира, однако такое, какого она никак не ожидала тут встретить. Скорее, по логике событий, можно было рассчитывать на то, что она натолкнется на избушку на курьих ножках или, на худой конец, на мрачный готический замок на скале. Но нет, особняк сиял перед ней, как свадебный торт. Возможно, не одна она «декодировала» это пространство и хозяин дома также употребил свое воображение?

«Здесь никто не живет, – говорила ей Мышь, – только работают некоторые».

Предположим, тут временно обретается один из Алениных клиентов, тех душ, что застряли в междумирье.

По первому впечатлению можно сказать одно, заключила Алена. А именно: бывает и хуже.

Она поднялась по скругленной коричневой лестнице и оказалась в декоративной полуротонде, с которой открывался головокружительный вид на речку.

«У кого-то отличный вкус! – восхитилась она. – Спорим, я сама бы до такого ни в жизнь не додумалась. Вот что значит dream big, мечтай по-крупному. Куда мне до него – я-то в мире, который якобы полностью вижу так, как диктует мой мозг, до сих пор гуляю босиком!»

Босые ноги не смущали ее на пляже и в сыром лесу, но на изысканной плитке, выложенной в сложный узор, они смотрелись не очень. Впрочем, она сюда пришла не в гости, а чтобы спасти хозяина усадьбы. Так что не пристало и ему слишком уж капризничать.

Она приблизилась к двери, взяла молоток, о котором раньше лишь читала (и что-то страшное… у Гофмана, кажется), и постучала им по специальной металлической пластинке.