как она, где её не будут сторониться, отшатываться в ужасе, как это делали многие на улице, а потом смотреть исподтишка. Она сможет вздохнуть свободно. Вряд ли кто-нибудь кроме колдуна посватается к ней. А он не будет обвинять её за то, кем она является. Кроме того, надо быть с собой честной, он ей нравится. Он умён, привлекателен и держится так уверенно… Но не стоит давать себе волю, мечтать о неземной любви. Включи голову, Оникс! Бэрила ты нужна только из-за способностей. Он взял бы в жёны любую из сестёр, окажись она ведьмой. И всё же… он приехал сюда именно за ней.

Воспользовавшись случаем, Бэрил ненадолго подошёл к ней.

— Вам удалось задуманное?

Принцесса кивнула.

— Если всё пойдёт по плану, то через семь дней вы забудете об этом как о страшном сне. Но не расслабляйтесь. Она всегда должна быть на виду. Попросите помощи у сестёр. Мне нужно в город. Да и нам лучше не привлекать к себе внимание, вам ведь не хочется, чтобы вас заподозрили в магии.

— Мне всё равно.

— Неужели? — Бэрил с иронией взглянул на неё, — ваша страна одна из немногих, в которой магия под запретом. Чаще всего люди уживаются с магами.

— А маги не люди?

— Люди. Конечно люди. Уж точно не злобные духи из-за Грани.

— Вам легко говорить. Вам неизвестна история нашей страны. Маги почти полностью уничтожили королевский род. Из-за них страна пережила несколько мучительных лет.

— Это были маги Лиги. Они — такие же враги нам, как и вам. Они готовы шагнуть за Грань, чтобы получить желаемое. Большинство магов не такие. Но мы заболтались. До встречи.

Слегка поклонившись, Бэрил ушёл.

— Это тот маг. Что ему было нужно от тебя, сестрёнка? — Мелиса и Снежна оказались тут как тут, — ты выглядишь обеспокоенной.

Оникс вздохнула и рискнула сказать правду:

— Он попросил моей руки у нашего отца. И теперь мне нужно выбрать, остаться с вами или уехать далеко-далеко и начать другую жизнь, в месте, полном магов.

Сёстры на мгновение оцепенели. Но Мелиса быстро пришла в себя.

— Послушай! Зачем выбирать? — сестра задорно улыбнулась, — плюнь на всё! Давай сбежим! Я давно мечтаю об этом.

— Ты это серьёзно?

— А ты как думаешь? Будем жить вольно, увидим весь мир, только ты и я! Ну и Снежна, если захочет. И никаких запретов, ничего.

— Разве так бывает?

— Бывает, ещё и не так!

Но тут вмешалась Снежна:

— Очень смешно, Мелиса! Мы говорим о серьёзных вещах тут, а ты опять за своё! Оникс, послушай. Ты всю жизнь жила с оглядкой, боялась магии. Но от страхов не убежать. Эта тюрьма в тебе, Оникс. Понимаешь? Убежишь сейчас — всегда будешь бояться. Каждый из нас сам делает себя свободным. Я знаю людей, которые не могут выбраться в город за покупками без получасовой истерики. Каждый миг жизни даётся им с трудом, потому что они не знают, что страху нужно смотреть прямо в лицо. Что выбираешь ты? Прятаться или сражаться?

Оникс покачала головой:

— Я не знаю. Я никогда не смотрела на всё с такой стороны.

***

К трём ночи пивная почти опустела. За грязными от множества прикосновений столиками ещё сидел пьянчужка. Он полулежал, уткнувшись носом в шершавую поверхность стола. Хозяин хотел было прогнать его, но, передумав, махнул рукой. Уходя, он приказал вышибале:

— Начнёт шуметь — выгоняй.

Как-никак, а такие постоянные клиенты были главными, хоть и не самыми надёжными источниками его доходов.

Хлопнула дверь, потянуло сквозняком. Девчонка за стойкой поёжилась и накинула на плечи шаль. В пивную, неслышно ступая, вошёл мужчина, одетый по-дорожному. Девчонка уставилась на него, открыв рот. Такие были здесь редкостью. Он выглядел как знатный, но люди благородного сословия обычно не посещали дешёвую пивную.

— Кружку пива, — вполголоса сказал он.

Мелькнула белая словно обескровленная рука, о стол звякнула монета.

Взяв кружку, мужчина подсел к пьянице.

Кружка стукнула о стол. Оборванец, выглядевший так словно его искупали в луже, поднял голову и одарил пришедшего мутным взглядом.

— Кто ты? Если за долгом — проваливай, — проскрежетал он, поглядывая на кружку.

— Меня зовут Бэрил. Я приехал издалека.

— В горле пересохло, — сказал пьяница, исподлобья глядя на собеседника.

Не говоря ни слова, мужчина подвинул к нему кружку. Сделав несколько жадных глотков, оборванец смягчился.

— Что же нужно тебе, добрый человек?

— Хочу предложить тебе работу.

— Работу? Мне? Зачем тебе нужен такой как я, чужеземец? Или работа… кхе-кхе… грязная? Если так, то это не по мне.

— Я хочу, чтобы ты, Син, отправился вместе со мной в другой город, далеко отсюда. Ты будешь моим слугой.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Я знаю не только твоё имя. Ты с двенадцати лет в слугах. За эти годы ты сменил много домов, отовсюду тебя либо выгоняли, либо ты уходил, боясь, что всплывёт твой давний грешок. Уже несколько лет ты живешь, как придётся, потому что ни в один приличный дом тебя не берут. Побираешься, иногда подворовываешь. Я прав?

— Ты вестник что ли, раз вздумал мне мораль читать?

— В последнее время тебе совсем стало тяжко. Ты пьёшь день и ночь, потому что боишься свихнуться. Тебе страшно быть трезвым. Чудится всякое, не так ли? Провалы в памяти, знаки на теле…

— Не понимаю о чём ты!

— Это всё дар. Он пробудился и ищет выхода. Дар предвиденья.

Син взглянул на него бешеными глазами:

— Нечистый колдун, убирайся отсюда! Я не псих и не имею ничего общего со скверной, — закричал он, пытаясь встать. Но он был слишком пьян, руки и ноги не слушались его.

— Я уйду, если ты хочешь, — спокойно сказал его собеседник, — но если ты не пропил последние мозги, то придёшь ко мне. Я знаю, как тебе помочь и готов платить тебе за это. Ты не будешь ни в чём нуждаться. А вот они платить не станут. Они не спросят тебя, хочешь ли ты им служить. Они найдут тебя, убьют или заберут себе. Третьего не дано.

— Проваливай! — завопил Син.

Собрав последние силы, он вскочил. Но рядом никого не было. Только пустая кружка из-под пива блестела поцарапанным боком.

Син пошёл к двери, ссутулившись и волоча ноги. Хмель, застилающий его сознание, рассеивался. Он не придал большого значения разговору с чужаком. Он вполне мог оказаться видением, этот бледный как смерть колдун.

Ночь выдалась холодная. Уже через пару минут Син успел совсем замёрзнуть. Ему чудилось, что пальцы его теряют гибкость и становятся сосульками. Согни их — тут же сломаются. Шаг