Эта внезапная мысль отрезвила. Моргнув, я убрал руку и отстранился. Ламия невольно коснулась своих волос, будто поправляя причёску, избегая моего взгляда. Хмыкнул, сбрасывая неуместное наваждение, повернулся чтобы приказать кучеру ехать, бросил взгляд на таверну из окна. Там осталась она. Та, кто пробуждает во мне адово пламя, единственная, кто необходима мне.

Находиться в одной карете с госпожой Монгрейт было пыткой. Хотя она сохраняла молчание, кажется, поняв, что ей лучше держать свои мысли при себе, меня раздражала эта настырность в её глазах. Неужели действительно считает, что помогла мне выйти из неловкого положения, виной которого, кстати, является сама? Её бы уверенность Рогмату, ему бы точно не помешало.

До Эбер-Фолла, к счастью, добрались быстро, благодаря тому что снегопад прекратился. Вылез из кареты, подав руку госпоже, и поздно опомнился, что вовсе не стоило бы этого делать. Всё пресловутое воспитание. Монгрейт, разумеется, не обратила на мой жест внимания и вышла из кареты. Отвернулась, осматривая фасад замка. Невыносимая. Отец её явно баловал, потакая всем капризам.

К госпоже я применил гипноз, чтобы она забыла всё, что видела в тот вечер, когда попала в мои владения. По удивлённому виду стало понятно: она считает, что оказалась здесь впервые. Я направился к парадному крылу, Монгрейт поплелась за мной.

По привычке ожидал, что меня встретит Хиодхон, но дух куда-то запропастился, несколько дней не появлялся в замке. Пришлось воспользоваться услугами обычной домработницы. Она как раз вышла в холл, встречая поклонами.

– Перенесите вещи госпожи в одну из комнат для гостей и подготовьте её на ночь.

– Слушаюсь, милорд.

Служанка удалилась. Я повернулся к притихшей Ламии, на лице которой читалась растерянность, когда та провожала прислугу долгим взглядом.

– Что-то не так? – поинтересовался.

– А?

Вопрошающе приподнял бровь.

– Не думала, что окажусь в самом загадочном месте Вольштора.

– И чем же оно такое загадочное?

– Ну как же, замок Эбер-Фолл окутан разными слухами, вам ли этого не знать?

Я хмыкнул. Стянул перчатки и скинул камзол.

– Сюда точно не доберётся ни один оборотник.

– Вы так считаете? А вдруг, напротив, замок может быть пристанищем для чудовищ?

Ламия усмехнулась, но эта усмешка явно была вызвана опасением. Повесив свою одежду, я потребовал её. Госпожа нехотя скинула с плеч полушубок, настороженно вручила мне, будто ещё раздумывала, стоит оставаться, или всё же найти другой кров на ночь.

– Почему вы всё время пытаетесь меня запугать?

– Может быть, потому что вы слишком доверительно ко мне относитесь.

– Я к вам? Вы последний, к кому бы я обратилась.

– И, тем не менее, вы требовали моего участия.

– Верно, но только как специалиста. Я поверила в то, что вы правда можете им быть.

Спорить с Монгрейт действительно оказалось бессмысленной затеей. И глупой. К тому же после сегодняшней гонки усталость наваливалась на тело, которое требовало расслабления.

Я видел, что Монгрейт было неловко находиться в чужом доме. Хотя какая мне разница? Она здесь всего лишь на одну ночь. К тому же я хотел погрузиться в размышления о Легайн. Кстати, почему она выбрала именно эту дыру для ужина? Отвернувшись, я прошёл к стеллажу и взял бутылку тёмного стекла.

– Вы здесь живёте один? – прервал мои мысли вопрос.

Поставив бокал на стол, влил тягучей ароматной жидкости.

– Какая вам разница? Я похож на семьянина?

Ламия хихикнула.

– Вам бы шло быть в кругу родственников в тёплых тапочках.

– Я могу передумать и отправить вас обратно.

Монгрейт наконец смолкла, а я сделал глоток. Тёплое вино согрело горло и грудь. Как никогда мне требовались уединение, тишина и покоя. Бросил взгляд на Ламию, в сотый раз пожалев, что притащил постороннюю в свой дом. Я посмотрел на неё внимательнее. Как ни странно, её настырность куда-то улетучилась. Монгрейт продолжала рассматривать детали обстановки с интересом и всё же… Она будто чего-то ожидала. И этот вопрос о том, живу я здесь один или нет… Стоп.

Я отставил бокал и в два шага приблизился к ней. Ламия на удивление не вздрогнула и даже не посторонилась, обращая на меня распахнутые глаза, которые заставили остановиться.

– Что такое, милорд?

– Вы… всё помните?

– Что? О чём вы?

Я усмехнулся.

– Знаете, я работаю с такими, как вы, уже долгое время, не держите меня за дурака.

После моих слов повисло молчание. А затем Ламия чуть приподняла подбородок, в то время как черты приобрели решительность.

– Вы укоряете меня, а сами? Кто вам позволил применять на мне магию?

Так хотелось сжать эти тонкие плечи и хорошенько встряхнуть. Никогда простое общение мне не приносило столько раздражения. Хиодхон, по сравнению с леди Монгрейт, был сущей деликатностью.

– С вами невозможно разговаривать, неудивительно, что вы… одиноки.

– Я могу сказать то же самое и о вас.

В какой-то момент воздух в лёгкие перестал поступать, а потом я с шумом вдохнул через нос.

– Перестаньте цепляться за слова.

– Только после того, как вы перестанете разговаривать со мной так…

– Как?

Монгрейт сомкнула губы.

Скользнув бесцельным взглядом по холлу, я продолжил уже спокойнее:

– Я разговариваю подобным тоном со всеми, не нужно считать, что вы исключительная. И то, что вы находитесь здесь, нисколько не меняет моего отношения к тем, кто пришёл ко мне за помощью.

– Теперь я вижу, что все слухи, что ходят о вас, – верны.

– Наконец-то до вас дошло, – поднял руку, демонстративно скрестив пальцы.

Глаза Ламии полыхнули яростью, она открыла рот, чтобы ответить и на это – наверняка сказать, какой я негодяй и хам – но в какой-то момент передумала и плотно сомкнула губы.

Я хмыкнул. Так-то лучше.

Стоило бы отойти от неё и забыть, но я стоял на месте и продолжал её рассматривать. Этот овал лица и острый подбородок, пухлые губы, по-детски обиженные. Да, в ней нет и толики того изящества, что есть в Легайн. Мой ум пытался найти хоть что-то похожее и не находил, поселяя в душе мерзкое чувство разочарования и пустоты. Никто мне не сможет заменить её.

Я отвернулся, желая уже покончить с этим бессмысленным разговором, но внезапно женская ладонь легла на моё запястье и чуть сжала.

– Постойте.

Я закатил глаза, собирая остатки терпения, какие ещё теплились во мне. Ну что ещё ей нужно?!