Виутих опустил рогатку и задумчиво смотрел на меня. Я аккуратно отложил в сторону последнюю свернутую конфету. Не успокоившись, продолжил:

— Допустим, я хочу повторить, то, что создали древние — ну, или, по крайней мере, разобраться как такое можно сделать. Но в том, что ты мне рассказываешь, до сих пор нет ничего, что давало бы подсказку.

Бывший монах, отвернулся, посмотрел на садящееся солнце, как-то неловко скривил губы:

— Я не знаю. Я рассказываю все, что рассказывал мне учитель. И я думаю, что он едва ли знал больше.

Я вздохнул. Достал купленный жгут и начал мастерить его крепление на практически готовой рогатке. Меня мучили сомнения — я чувствовал, что мои поиски могут затянуться на всю жизнь. Древние создавали свой проект не одно поколение, они потратили на освоение новой теории и ее практическое использование годы жизней талантливейших людей своего народа. Даже если бы мне попался университетский курс вместе со сборником статей по проекту «Дорога домой», мне понадобились бы долгие годы, чтобы пройти путь какого-нибудь древнего студента, от школы до университета — от освоения форм древней математики до их практического использования. Мне и так, я считал, уже дважды повезло — когда я купил древний школьный учебник и когда нашел Виутиха — единственного носителя обрывков древних знаний.

Прикрутив жгуты к рогам метательной машины, я начал вырезать из кожи седло для снарядов. По моей задумке ими должны были стать конфетки с магически активной начинкой. Кроме всего прочего, я чувствовал, что влезаю не в свое дело — я инженер, а не исследователь, я тот, кто реализует задуманное, а не тот, кто ищет возможности, как горный мастер ищет драгоценности среди породы. Ночами мне снилось, как улучшить мой самолет, а не как выписать гравитационное взаимодействие из градиента вероятностей в поле событий. Я начинал нервничать, потому что не знал, что мне делать дальше. Идея далекой экспедиции, которая привела нас сюда, вовсе не выглядела для меня бесспорной. Сейчас меня держало только слово данное Виутиху.

Опустившееся к горам солнце проникло в наше убежище, осветив красноватым светом разложенные на полу конфеты, обрывки кожи, инструменты и нас. В кожаную заготовку я вложил согнутый подковой кусочек толстой бронзовой полоски — не хотелось бы, чтобы при натягивании рогатки конфетка лопнула под пальцами стрелка раньше, чем отправится в полет. Нетронутый остров в океанской дали манил. Там могли быть не только уцелевшие документы, приборы или сооружения — там могли быть следы таинственных богов, следы связи данной планеты с Землей. Совсем не просто откинуть такой соблазн и остаток жизни жалеть об упущенном. Я чувствовал, что если остановлюсь, то потеряю себя. Если бы тайна не манила, то проще было бы остаться на Земле, когда была возможность. Или в Облачном крае с контрабандистами и наркоторговцами. Мысль о возможности найти покой с Аной я гнал от себя, как нереальную, хотя какое-то неясное чувство постоянно грызло глубины моей души.

Пробный выстрел из рогатки произвел неизгладимое впечатление на Виутиха. Позволив ему тренироваться с новым инструментом. Я занялся изготовлением практических конфет с начинкой из мелкой бетонной пыли — устройство следовало испытать до того, как рисковать использовать его в реальном бою. Как переправить самолет через океан? Особенно, если это не трансокеанский многомоторный лайнер из двадцать первого века, который ждут аэропорты, навигация, технические центры и диспетчера, а самодельная корзина, обтянутая полотном и целиком зависящая от вращения кусочка кристалла гипса, залитого неведомой смолой.

Отобрав у Виутиха рогатку и сделав еще несколько пробных выстрелов, я водрузил в ее петлю пробную конфету.

— Смотри, Виутих. Стрелять надо будет в голову или в стену, так, чтобы пакет разорвался вверху на уровне головы или еще выше.

Я обломком камня нацарапал на широком бетонном столбе силуэт, который должен был изображать скелле, и отойдя метров на десять, выстрелил конфетой, целясь в голову. Немного промазал — снаряд угодил в грудь импровизированной мишени, и взорвался пыльным облаком. Сойдет. Главное, чтобы между мной и головой скелле оказалось это облачко. Еще лучше, если сама скелле попадет под его выхлоп — пыль линзового материала, осев на нее, будет работать, как настоящий шлем.

— Твоя очередь. — сказал я, протягивая рогатку и практическую конфету моему напарнику.

Выстрел Виутиха оказался намного более точным и умелым, чем мой. Воодушевленный парень бросился снаряжать новые снаряды из бумаги и пыли, я же, собрав боевые конфеты, поднялся к самолету, на ходу бросив стрелку:

— Потренируйся стрелять с крыши — сверху вниз.

— Ага! — отмахнулся тот, нарезая бумагу на квадратики.

Заходящее за далекие горы солнце заливало густым оранжевым светом крышу дома. Самолет, отдыхающий в центре просторной площадки, сверкал золотом. Моя длинная тень протянулась навстречу машине, лизнула ее борт, и рванула длинной полосой к противоположному краю нашего импровизированного аэродрома.

Мне предстояло выложить из строительных обломков небольшие колодцы, куда мы собирались поместить магические светляки, чтобы ночью найти нашу точку с воздуха и одновременно не засветить ее перед чужим взглядом. Уложив рюкзаки в глубине кабины самолета, я пристроил конфеты, как патронташ на стенке рядом с дверью. Дверь тоже предстояло демонтировать — по моему замыслу в ее проеме должен был сидеть Виутих и страховать скелле, если ей придется спуститься на яхту.

Противный, едва различимый, звон тихонько запел в голове. Уже привыкший к нему, я понял — приближается скелле. С крыши не было видно откуда она идет и я, вооружившись подзорной трубой, завертелся ища след ее таланта. Тот обнаружился медленно двигающийся с противоположной от солнца стороны здания. Подойдя к краю, я увидел девушку, не спеша бредущую между соседних развалин. Длинная тень остатков дома лежала на пыльной площади темной широкой полосой по которой приближалась такая дорогая мне женщина. Она заметила меня и помахала рукой, я ответил и поспешил встретить девушку.

— Ань, мне кажется, что это такая же ловушка, как и та, что вы устроили для меня.

Девушка задумчиво рассматривала сделанные мной на планшете фотографии карты половины планеты.

— И что? Эта яхта без отца здесь появиться не может. Я не могу его игнорировать. Это невозможно.

— Я просто хочу спланировать наши действия, когда мы доберемся до яхты.

— Планируй. — равнодушно отозвалась девушка, занятая своими мыслями.

Я вздохнул, — Ну, хорошо. Представь, вот мы прилетели, все в порядке, на палубе стоит твой отец, ждет тебя — как ты туда спустишься? Прыгать будешь?

Ана повернула, наконец, голову ко мне:

— Могу и прыгнуть.

— Один раз уже прыгала. — напомнил я, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух через сжатые губы, — Сделаем так. Я подвешу в проеме веревку с петлей на конце. Обмотаешь руки тканью и спустишься вниз по ней — машину опущу как можно ниже. Обратно подниматься не будешь. Просто станешь ногами в петлю или, лучше, сядешь в нее. Я долечу вместе с тобой до берега и там ты пересядешь в машину. Сможешь?