– Он сказал, что при себе ничего нет, – повторилБорис, – что он спрятал это – он не уточнял что – в надежном месте, ноесли его будет допрашивать контрразведка, то он не будет запираться ирасскажет, где он спрятал это.

Глаза Исмаил-бея сверкнули, еще больше напоминая две бритвы.

– Ближе к делу, – прошипел он.

– Куда уж ближе? – удивился Борис. – Итак,еще раз повторяю, меня взяли за нарушение паспортного режима, а проще говоря –украли у меня паспорт и все деньги да еще и избили. Вон, видите, синякизаживают? – Борис поднял коптилку к лицу. – Никого я в Феодосии незнаю, и за меня никто поручиться не может, думал уже, что помру там в тюрьме сголоду. А потом прошел слух, что будут тюрьму чистить, потому что переполненаона, много всякого сброда сидит. И тогда Георгий решил обратиться ко мне,очевидно, у него не было другого выхода. Он дал мне денег – немного, все, чтоудалось пронести в тюрьму, велел после того, как меня отпустят, ехать в Батум инайти там Исмаил-бея, то есть вас. И еще он дал мне вот это. – Бориспротянул Исмаил-бею пресловутую карточку.

Исмаил поднес карточку к свету и внимательно осмотрел ее.

– Да, это мой почерк. Я сам писал это. Так что васпросил передать Махарадзе?

– Чтобы вы любым способом вытаскивали его изфеодосийской тюрьмы, иначе та вещь, что он вез для передачи, никогда не найдетсвоего адресата! – единым духом выпалил Борис.

– Вот как? – Исмаил-бей поднял брови. – Ибольше ничего? А скажите, какой вы сами делаете из всего этого вывод? И почемувы согласились помочь Махарадзе?

– Не почему, а за что, – поправил Борис. – Заденьги. Махарадзе обещал мне, что вы дадите мне денег и поможете с документами.Видите ли, в Феодосии мне не к кому было обратиться.

Борис подумал немного и решил рискнуть.

– Махарадзе намекнул мне, что вы работаете на англичани у вас тут довольно большие возможности.

– Кое-какие возможности у меня есть, – согласилсяИсмаил-бей. – Махарадзе был моим агентом, он вез очень важную вещь дляпередачи в Феодосии одному человеку. По моим сведениям человек этот ничего неполучил, стало быть, тут вы говорите правду. Теперь еще один нюанс. Выпроизводите впечатление достаточно образованного человека. Стало быть, умеетеанализировать обстановку.

– В некоторой степени, – согласился Борис.

– Тогда скажите мне, вас не насторожило, что человек,работающий на англичан, так боится деникинской контрразведки? Ведь англичаневсемерно помогают Добровольческой армии. Такова тактика Антанты, а английскоеправительство в особенности заинтересовано в стабильности положения в Крыму ина Кавказе, потому что британские капиталовложения в этих регионах оченьвелики. По логике вещей деникинцы должны быть очень благодарны англичанам ивсячески привечать их сотрудников.

– Еще раз вам повторяю, что меня мало этоинтересует, – ответил Борис, – мой интерес в этом деле – чистокоммерческий.

– А вас не удивляет, что я с вами такоткровенен? – продолжал Исмаил-бей, как бы не слыша ответа Бориса. –Посудите сами, вы приходите ко мне, показываете кусочек картона, который вы,конечно, получили от Махарадзе, но вот каким способом? Я вам скажу, почему Махарадзетак боится контрразведки. По нашим сведениям, кто-то там работает на турок… Такхотите знать, почему я с вами так откровенен? Дело в том, что это помещениеочень подходит для того, чтобы разбираться с лишними людьми.

От этих слов могильный холодок пробежал по спине Бориса.Исмаил-бей явно и недвусмысленно дал понять, что считает его «лишнимчеловеком».

«Конец! – пронеслось в голове. – Попал я, можносказать, как кур во щи. И главное: сам, своими ногами притащился в это ужасноеместо… Теперь уж никто не спасет».

– Но вы же сами убедились, что я говорю правду, чтоадресат не получил… той вещи. – От страха Борис чуть не ляпнул просписок. – И потом, если бы я представлял какую-то организацию… турокнапример, то неужели вы думаете, что они не снабдили бы меня подходящимидокументами? Ведь я здорово рискую, расхаживая по городу без паспорта.

– Каким образом вы добрались до Батума? –отрывисто спросил Исмаил-бей.

– Меня доставили контрабандисты, – ответил Борисчистую правду.

– Не понимаю… – задумчиво бормоталИсмаил-бей, – турки могли выколотить из Махарадзе всю правду, да и ненужен им… не нужна эта вещь.

Внезапно он замер, прислушиваясь. Борису тоже послышалоськакое-то движение за дверью. Исмаил-бей что-то сделал со своей тростью, и вотуже в руках у него был тонкий стилет.

– Ты их навел, сволочь, – прошипел он.

Внезапно потянуло сквозняком, тусклая и без того чадящаякоптилка погасла, и в комнате наступила кромешная тьма. От неожиданности Борисзастыл на месте. В стороне Исмаила слышалась возня, потом стон, падение тела ихриплое шипение: «Шейс-с-с». Звук напоминал шипение рассерженной змеи. Потомвсе стихло. Когда глаза Бориса привыкли к темноте, он заметил, что Исмаил-бейкак-то странно скорчился за столом. Борис подошел к нему, чиркнул спичкой и всвете крошечного дрожащего язычка пламени увидел, что из спины Исмаил-беяторчит рукоятка ножа. Стилет у него в руке тоже был в крови. За дверьюпроскрежетал задвигаемый снаружи засов. Ситуация была до боли знакома.

«Хорошо хоть не в горло!» – мелькнула мысль, хотя что тутхорошего, и сам Борис затруднился бы объяснить.

Борис понял, что вот теперь-то дела его действительно плохи.Тот, кто убил Исмаил-бея, сделал это намеренно и именно здесь, чтобы опять всесвалить на Бориса, и к тому же Борис ничего не сумел выяснить про список и прото, кто работает на турок в деникинской контрразведке. И отсюда он не сможетвыбраться незамеченным. Он отсюда вообще не сможет выбраться. Он будет сидетьздесь рядом с трупом Исмаил-бея и ждать. А когда придет жуткий карлик и увидит,что случилось, вот тогда-то и наступят для Бориса адовы муки. Ему послышалсялегкий шум, как будто кто-то отодвинул засов на двери. Одним прыжком Борисприблизился и приложил ухо к щели. Ему показалось, что он слышит звук легкихудаляющихся шагов. Он открыл маленькую дверцу, через которую они прошли сюдавместе с Исмаил-беем, и осторожно выглянул в коридор. Никого не было, очевидно,убийцы ускользнули другим ходом. В конце небольшого коридорчика вдруг возникгибкий силуэт. На женщине была турецкая длинная рубашка из белой кисеи, из-подкоторой виднелись шаровары и туфельки с загнутыми носками. Турчанка поднялавыше фонарь, что держала в руке, и широкий рукав рубашки упал, оголив руку доплеча. Другую руку она прижала к губам, показывая Борису, чтобы молчал. Он исам не собирался кричать и звать на помощь. Стараясь идти не топая, онприблизился к женщине, заметив, что она молода, – кожа на плече была хотьи смуглая, но нежная, а сама рука красивой формы.

– Идем со мной, – прошептала женщина и пошлавперед, легко ступая.