Тот махнул рукой и ответил:

— Так.

— Вот видишь, — Басалай усмехнулся, — никакого нарушения закона, напрасно ты сюда ехал.

— Знаешь, Басалай, я прожил сложную жизнь, всякое видел, особенно на войне в Чечне. Имел дело и с такими субъектами, как ты. В общем, передай своему шефу, боссу или как там вы зовете его, что если кто подписал бумаги, то это их личное дело и полное право. Они уедут, а все прочие тут останутся. И делать вам здесь больше нечего. Иначе я найду в ваших действиях состав если не преступления, то административного нарушения, подключу уполномоченного по правам человека по области, сообщу о ваших действиях в РОВД и прокуратуру. Это ты понял?

Басалай вновь усмехнулся и ответил:

— Чего не понять? Мы люди законопослушные. Уедем, доложим. Шеф подключит адвокатов. Посмотрим, что из этого выйдет. Кто прав, а кто нет. Но раз требуешь уехать, против представителя власти не пойдем. Да и закончили мы на сегодня.

— Ну вот и скатертью дорожка. Свободны!

Басалай посмотрел на часы — 12.15 — и приказал своим подельникам:

— К машине!

«Тойота» вышла из деревни через пять минут. Участковый задержался, хотел поговорить по душам с местными в отсутствие «гостей».

Иномарка кое-как проехала пять километров по разбитой грунтовке.

Манин, сидевший за рулем, проговорил:

— Чертова дорога! Хорошо, что всего два километра до шоссе осталось.

Басалай неожиданно сказал:

— Стой!

Манин остановил «Тойоту». Благо ехала она на скорости не более сорока километров в час.

— Чего?

Бандиты сзади тоже оживились.

— В натуре, чего встали? — спросил Гутов.

Басалай повернулся к нему и спросил:

— Про фельдшерицу забыл?

— Из-за нее?

— Да, из-за нее. — Басалай указал Манину на грунтовку, уходившую влево, на восток в лес. — Видишь тропу?

— Ну.

— Не нукай, не запряг. Давай туда.

— Так обдерем кузов.

— Это не твоя забота. Заезжай и ищи место, где можно развернуться. На въезде в лес, ты, Витек, на выход и в кусты. Как проедет в сторону Сантово участковый, сообщишь мне. Ну, а потом встретим фельдшерицу. Поговорим с ней. Но предупреждаю, на словах все что угодно, рукам же волю не давать. Впрочем, я сам с ней побеседую. Вопросы?

— Какие на хрен вопросы? В армии, что ли? — пробурчал Гутов.

— В лес! — приказал Басалай Манину.

Долго искать место разворота водителю не пришлось. Метрах в двухстах он наткнулся на просторную поляну в лесу. Там братки вышли из машины. Вскоре Басалаю позвонил Гутов, сообщил, что «УАЗ» участкового проследовал к шоссе.

Басалай посмотрел на часы — 12.55. Еще где-то час ожидания, а то и больше. За это время можно и перекусить прямо здесь тем, что взяли с собой.

У фельдшера Веры Голевой работы в понедельник почти не было. Утром родители привели мальчишку, который повредил руку. Вера обработала рану, перевязала, дала таблетки. Затем зашел пенсионер, которому она два раза в неделю делала укол. С одиннадцати больше никого.

Но Вера являлась женщиной пунктуальной, дождалась двух часов дня, после чего закрыла медицинский пункт, села на велосипед и поехала в Коринку. В 14.20 она свернула на дорогу, ведущую к деревне.

Все было, как всегда. Вера думала о том, что скоро снова приедет в пустой дом, где ее ждет одиночество. Подло поступил Федор, бросив ее. Они могли бы вместе работать в Москве. Но причина этого вот его поступка состояла в том, что Вера не могла иметь детей. Такой приговор вынесли ей врачи после обследования. Она прожила с Федором год и не могла забеременеть. Потому-то он и связался с другой женщиной, уехал с ней на Украину. Ну и пусть они будут счастливы.

Вере было жалко себя. Часто до слез. Тогда она закрывалась в хате, падала на диван и плакала.

Добрый Кузьмич советовал ей бросить деревню и уехать в город. Глядишь, мол, девонька, ты и найдешь там свое счастье. Тут тебе ловить нечего.

Помогла бы в Переславле и Люда Седова, которая нашла себе хорошего мужчину, отставного военного. Голева и Седова учились вместе в медицинском университете, но Вере пришлось перевестись в колледж. Университет она не вытягивала по финансам.

Вера была одна на этом свете. Родители рано умерли. Ей остался дом в Коринке. Она думала о переезде оттуда, но не решалась. Здесь все родное, свое. Женщина работала в селе, помогала людям. Зарплата, конечно, мизерная, но много ли ей надо одной-то?

А тут еще эти аферисты из райцентра, которые чуть ли не силком пытаются переселить ее в Балаев. Квартиру обещают. Вера знала, что это за квартира. Женщина из Сантово рассказывала ей, как семья ее сестры из недалекой деревни согласилась на переезд. Муж подписал все бумаги, и оказались они у свалки Балаева в бараке, в коммуналке. Жаловались потом, но бесполезно, аферисты так составили документы, что не подкопаешься. Показывали одни бумаги, даже на квартиру возили, а подсунули для подписи другие. Вот и получилось, ни дома хорошего в красивом месте, ни квартиры в райцентре.

Нет уж, если Вера и решится когда-нибудь уехать из Коринки, то сама выставит дом на продажу. И никаких посредников.

Вера объехала большую канаву и вдруг резко остановилась. Внутри у нее все оборвалось. Из леса вышли трое мужчин. Те самые, которые приезжали и уговаривали ее согласиться на переезд. Но почему они здесь? Старший похож на злобного пса, да и остальные не лучше.

Басалай видел растерянность и страх молодой женщины.

— Ба! Какие люди, — воскликнул он. — Добрый день, Вера. Не боишься одна ездить из села в деревню?

— До вас тут некого было бояться.

— Да, совершенно верно. До нас. Но теперь мы есть, а ты по-прежнему ездишь. Нашла бы ты себе хахаля какого-нибудь. Он и ласкал бы тебя, и охранял.

— Мне никто не нужен.

— А по-моему, это ты не нужна здешним мужикам. Да и нет их тут. Одни старики остались, а им не до баб. Почему ты не хочешь переехать в райцентр? Ведь мы тебе предлагаем очень хорошие условия. Надо будет, так и с работой подсобим. С медперсоналом в Балаеве плоховато.

Голева не без труда, но взяла себя в руки.

— Знаю о ваших квартирах. Мне известно, куда вы переселяете обманутых стариков и семьи с детьми. Люди рассказывают…

— Врут эти люди. Но теперь речь не об этом. Сейчас, дорогуша, мы подпишем документы.

— Я ничего подписывать не буду.

Басалай посмотрел по сторонам и заявил:

— Глушь-то какая. Ни одного человека. И помочь тебе некому. Слушай сюда, сучка. Ты сейчас же подписываешь бумаги и сваливаешь в райцентр. Или мои парни тащат тебя в лес и там… ну ты сама все прекрасно понимаешь. Четверо здоровых самцов порвут тебя на куски. Никто не найдет твой труп. Болото рядом. Бросим в топь тело с велосипедом и нет Голевой Веры Николаевны. Исчезла. Ты этого хочешь?