— Я… э… хотел с вами поговорить, — произнес он.

Студенты начали выходить из аудитории. Двери теперь были нараспашку, но вахтер все равно не входил.

— Что-то случилось? — нахмурилась Зина.

— Нет, ничего… Просто я вспомнил что-то… За ту ночь… Вот, хотел рассказать…

— Хорошо, я слушаю, говорите…

— Зинуля! — почти оттолкнув старика, в аудиторию влетела Дина Мартынова, новая подруга Зины. — Я тебя не видела столько дней! Я только сейчас узнала, какой кошмар ты пережила…

— Ну так я… э… попозже зайду, — старик-вахтер отступил назад.

— Лучше я к вам сама зайду, — сказала Зина, — сейчас вот запру аудиторию, и сразу спущусь.

— Ну, ладно… — все еще не решаясь уйти, мялся старик.

— Зинуля, что-то серьезное? Я могу тебя подождать! — предложила Дина.

— Нет, все в порядке, — Зина пожала плечами. — Я тоже очень рада тебя видеть. Так что оставайся.

Потоптавшись еще мгновение, старик ушел. Какое-то время подруги болтали о всяких пустяках, затем переключились на смерть в соседней аудитории.

— Какой ужас! Кошмар просто! — кудахтала Дина. — Я бы умерла от ужаса, найдя такое…

— Все в порядке, — усмехнулась Зина, — я в морге работала, я привыкла к смерти.

— Как к такому можно привыкнуть? — В глазах Дины читалось искреннее удивление.

— Поверь, можно, — грустно ответила Крестовская, как будто разговаривая сама с собой. — Смерть — это не самое страшное в жизни. Есть вещи гораздо страшней.

Выйдя из аудитории, они распрощались, и Зина заспешила вниз, в каморку вахтера. Но Михалыча на месте не было.

— Вахтера ищешь? — крикнула, пробегая мимо, знакомая сотрудница. — Так ты его не жди, скоро не придет! Он в подвале, попросили полки в книжном хранилище прибить.

По совместительству Михалыч выполнял разные ремонтные работы. Платили ему за них дополнительно, работал он хорошо, и в общем обе стороны были довольны.

Крестовская тяжело вздохнула. На улице было темно. Ей хотелось есть, горячего чая и спать, вдавившись лицом в подушку. Усталость наваливалась на нее с такой силой, что она еле стояла на ногах.

В конце концов, что такого важного увидел вахтер? Обо всем можно поговорить и завтра! И, развернувшись, Зина пошла домой.

Улица была практически пустынна. Крестовская старалась не идти рядом с темными, пустыми подворотнями. Все было настолько тихо, что шаги ее словно отпечатывались от стен. Как вдруг…

Она даже не услышала, а скорее почувствовала, что за ней кто-то идет. Кто-то преследовал ее, пытался идти размеренно, почти в такт ее шагам… По спине потекли липкие капли ледяного пота…

Дойдя до освещенного перекрестка, Зина резко обернулась… Никого не было… Ни души… И тут она испытала такой приступ ужаса, что у нее едва волосы не зашевелились на голове…

Крестовская побежала… И услышала, что человек, преследующий ее, тоже бежит. Но она же видела — за ней не было никого! Зина двинулась в ближайшую открытую парадную, рассчитывая, что преследователь пробежит мимо. Но, постояв там, поняла, что возле подворотни никто не прошел…

Ее била дрожь. С разумной точки зрения объяснить все это было невозможно. Кто ее преследовал — призрак? Что за чертовщина начала с ней происходить?

Зина пошла по улице… И снова звук шагов… Полумертвая от охватившего ее страха, она добралась наконец до, слава богу, многолюдной улицы Красной армии…

Теперь можно было уже не бояться. Но чувство липкого ужаса, охватившее ее, не поддавалось контролю. Оно вошло в кровь, отравило ее…

То, что испытала Зина, было похоже на настоящую паническую атаку… Но она слышала шаги в реальности, а значит, психическая атака здесь ни при чем.

Выйдя на улицу Красной армии, Крестовская поняла, что значит идти среди живых людей, посреди нормальной жизни… Только вот вернуться к этой нормальной жизни она уже не могла. То, что Зина пережила, не оставляло ее, делало чувства острей, заставляло прислушиваться к любому шороху.

Вот и ее дом. Зина подошла к своему подъезду и вдруг застыла. Напротив подъезда, со стороны забора, которым было огорожено строительство на площади, стоял человек.

Он прятался в тени, и лицо его было просто невозможно разглядеть. Мужчина высокого роста. Несмотря на то, что дождя нет, на нем был плащ-дождевик с капюшоном, надвинутым так низко, что черты лица полностью терялись в этой темноте.

Света вокруг не было, поэтому плащ казался черным. Мужчина не двигался, не прятался. Зина машинально отступила к подъезду.

Не было никаких оснований считать, что он следит за ней. Этот человек мог ждать кого угодно, быть просто случайным прохожим… Но каким-то шестым чувством Крестовская поняла, что это не так. Она метнулась к подъезду, взлетела на второй этаж и припала к окну на лестничной клетке…

Мужчины на месте не было. Очевидно, он ушел в тот момент, когда она скрылась в подъезде. Ей захотелось скулить от страха. Сомнений не оставалось: этот страшный человек следил за ней.

Темнота обнимала. Она стала счастьем, в котором не горел даже ночной фонарь. И можно было спрятать в ней свое лицо, не выворачивая на нем притворную счастливую улыбку. Самый верный способ полюбить темноту — это привыкнуть к правде.

Ночь обнимала как человек. И казалось, в ней полностью растворилось, ушло самое страшное. Навсегда исчезли разочарования и предательства — нельзя было разглядеть. И равнодушие. Самое страшное на свете — это равнодушие. Именно оно было в глазах Виктора Барга, когда он смотрел на нее. Но ночь скрывала и не такое. Темнота — верный друг. В ней глаза отражаются блеском, и кажется, что они живые. Ночь — единственное время, когда стоит жить.

Вытянувшись в кровати и прислушиваясь к звукам в темноте, Крестовская лежала без сна, думая о том, как много теряет человечество от того, что спит ночью… Мысли перескакивали одна через другую, но это не доставляло ей дискомфорта. Напротив. Даже с мыслями ночью можно было жить.

Именно тогда раздался звонок в дверь. Зина не поняла поначалу, что происходит. Просто плавала в вязком мареве без сна, как вдруг…

Резкий, обрывистый, три раза. Она так и вскочила на постели. Три раза — это ей. Теперь оказалось счастьем, что сна не было ни в одном глазу. Зина быстро поднялась с кровати, накинула теплую шаль. Страха не было. Почему-то была полная уверенность в том, что это не арестовывать ее пришли. Почему она так свято верила в это — ни за что не смогла бы сказать.

Мельком проскользнула мысль о том, как боялась она еще год назад такого вот ночного ареста, ночного звонка в дверь. Как собирала вещи и ждала… Куда все это ушло? Зина не понимала. Теперь, решительно набросив шаль на плечи, она просто шагнула вперед.