– Правильно понимаешь, – буркнул Саша. – За что и люблю.

– Ладно, приезжай, – сказала Катерина. – Во сколько тебяждать?

– После пяти где-то. Спасибо, Кать.

– Пожалуйста. Слава богу, что все живы. Андреев с Гордеевымприбыли на следующий день, и вид у них обоих был глубоко несчастный. Они долгомялись в прихожей, потом по очереди мыли руки, так старательно, как будтособирались немедленно провести хирургическую операцию. Потом пошли здороватьсяс бабушкой, которую хорошо знали, и проторчали у нее минут двадцать. НаконецКатерина не выдержала. Она пришла за ними в бабушкину комнату и сказаласердито:

– Или вы сейчас же садитесь и рассказываете мне, в чем дело,или выметайтесь.

Выразительно и тяжко вздыхая, Андреев и Гордеев поплелись заней на кухню, и, когда наконец все уселись перед кофе и бутербродами, Катеринапребывала в полной уверенности, что на самом деле произошло что-то ужасное.

– Кать, – начал Андреев, – ты, конечно, можешь завтра же насуволить, но…

У него не хватало мужества признаться в том, что случилось вКалининграде. Ему казалось, что, как только Катерина об этом узнает, онперестанет быть для нее рыцарем в сверкающих доспехах, который может все. Онстанет ей неинтересен. Он превратится в обычного, рядового сотрудника, которыйможет справиться с заданием, а может и провалить его. Ну не мог он заставитьсебя рассказать!..

– Короче, выследили нас, – хмуро сказал Мишка, – и скореевсего Коту Тимофею уже доложили. Вот, собственно, и все дела.

– Как выследили? – не поняла Катерина.

– Да обыкновенно, – ответил Мишка с хмурой досадой. – Надобыло вопросы осторожней задавать, а мы не остереглись. Всегда сходило, мыдумали, и сейчас сойдет. А город Калининград – не Москва-столица. Кто-то что-тоуслышал, кто-то кого-то видел, крути по воде пошли, и все, привет.

– Что – привет? – Катерина переводила взгляд с Гордеева наАндреева, который выглядел совсем подавленно.

– Ничего. Поговорили с нами, сначала не слишком вежливо.Потом выяснили, кто мы, пожурили по-отечески и отпустили на все четыре стороны.Идите, говорят. Лучше всего прямо в аэропорт. У Сашки от этих разговоров вонкисть вывихнута…

– А вы? – глупо спросила Катерина.

– А мы и пошли, куда нас послали. Работу бросили. Я думал,Андреев меня по дороге живым сожрет, так переживал, что тебя подвел, а яговорю, хорошо, что ноги унесли…

– Ладно, заткнись! – с неожиданной злобой перебил его Саша.– Кать, это моя вина на самом деле. Надо было сразу уезжать, когда мы слежкуобнаружили, а я…

– Слежку? – переспросила Катерина и закурила. – Давайте всесначала и по порядку. Кто за вами следил, кто вас увидел, кто кому сказал? Чтоза слежка? Что именно доложили Тимофею?

– Что мы информацию о нем собирали. Я ведь так понимаю, чтоон нам санкций не давал? – Саша начал отвечать на последний вопрос, самыйлегкий. Он маялся от сознания собственной вины, и Катерине было его жалко. Нопосочувствовать она еще успеет. Сейчас ей нужна вся картина. Целиком. – Насвыследила в Светлогорске его служба безопасности. Местная. Отволокли накакую-то дачу, день держали, потом отпустили. Спрашивали, какого черта мы погороду шаримся, чьи такие и какого дьявола нам надо. Звонили в Москву,выясняли. Отобрали дискеты, сволочи.

– Все? – ахнула Катерина.

– Все, – подтвердил Андреев и вдруг улыбнулся: – Кать, но задискеты ты не переживай, у меня в камере хранения все копии остались. Целы иневредимы. Хоть в этом я их того… обставил.

Некоторое время все молчали. Катерина снова закурила исказала задумчиво:

– Ладно, подведем итоги. Информация у нас есть, но неполная. Значит, месяц на взморье все-таки не впустую прошел. Мы теперь знаем,что служба безопасности ревностна охраняет его интересы не только в приемнойперед кабинетом. Это тоже неплохо, по крайней мере означает, что город ондействительно контролирует. Это, можно считать, плюсы. Какие минусы? Неизбежныйскандал с Приходченко и с пресс-службой, если они узнают, что мы собирали“черное” досье. Кстати, из того, узнают они или нет, тоже можно сделать выводы.Например, так ли близка к Кольцову Юлия, как хочет казаться? Посмотрим,подумаем…

– Кать, ты не злись особенно, а? – Саша Андреев просительно,как провинившаяся собака, заглянул ей в лицо. – Я просто был уверен, чтосправлюсь с ситуацией.

– Я не злюсь, – ответила Катерина. – Я не понимаю…

– Чего? – Саша пытался отыскать в ее лице какие-то чувства,направленные на него лично, – обиду, недоумение, разочарование. Но Катерина ужеприняла ситуацию такой, как есть, и старалась придумать, как выйти из нее снаименьшими потерями.

– Перед Приходченко я вас прикрою. Скажу, что вы звонили,когда обнаружили слежку, а я велела расследование не прекращать.

– Катерина! – заревели они в два голоса.

– Ничего не Катерина, – возразила она хладнокровно. – Вы жесюда заявились, а не к Олегу на “Сокол”. Так что теперь я буду действовать насвое усмотрение. Я ценю ваше благородство, обожаю вас обоих, но я вашеначальство. Ясненько? Давайте посмотрим, что вы привезли. Или хотите,оставляйте мне дискеты, а сами поезжайте по домам. А то вас, наверное, там ужес собаками ищут.

Оба исследователя биографии Тимофея Ильича Кольцова ехатьдомой наотрез отказались, сказав, что они должны непременно присутствовать приизучении добытых ими фактов.

Все вместе они часа за три просмотрели все файлы. Это былозахватывающее чтение. Про Тимофея Кольцова можно книгу написать, из серии“Жизнь замечательных людей”. И прав Саша Андреев, сказавший ей однажды потелефону, что в собранных данных вопросов больше, чем ответов.

– Самое интересное, Кать, – отметил все тот же Андреев,когда она дочитала последнюю страницу, – что детство-отрочество-юность вообщеникак с официальной биографией не совпадают. Мы тут не успели дописать, но ни вкакой 43-й школе он не учился. И в ПТУ тоже. А институтский диплом, который унего в досье записан, он не в восьмидесятом году получил, а в девяносто первом.Знаешь, такое впечатление, что его вообще на свете не было, пока он вшестнадцать лет на завод не пришел. О родителях – ни слуху ни духу. Нет таких ине было. И никто не помнит, откуда он вообще взялся, Тимофей Кольцов. Как снеба свалился.

– Странно, – задумчиво сказала Катерина. – Детство вродесамый безопасный период. Его, как правило, не скрывают. Чего скрывать-то, что вштаны писал регулярно? А у него детства как бы вообще нет…

– То-то и оно. – Саша взял из вазы апельсин и стал чистить.Упоительный, свежий запах перебил сигаретный дым и напомнил Новый год, снег иелку.