Андрей сделал неосторожный шаг и чуть не обвалился вместе с краем обрыва. Он отскочил, снова сунулся, на этот раз очень аккуратно, и опять удивился, отметил, что земля примята, а вниз сбегает некое подобие козьей тропы. Здесь кустарники с извилистыми ветвями росли фактически из камня.

Капитан спустился метров на пять, обогнул искривленную скалу и оказался на небольшой, более-менее ровной площадке. Здесь земля была мягче. На булыжнике с плоской макушкой, похоже, не так давно кто-то сидел. Под камнем валялись два отсыревших окурка, и отпечатались следы ног.

Андрей опустился на колени, осторожно взял один окурок. Сигарета была брошена после нескольких затяжек. Лазаревич курил такие же.

Капитан стал изучать следы. Они неплохо сохранились. Стертый рисунок подошвы, тяжелые крупные башмаки. Да, сорок пятый размер и есть.

Значит, Лазаревич сюда спускался? Зачем? Насладиться видом на море? Или его позвал кто-то? Он явно сидел на камне и ждал.

А почему окурки валялись и на том месте, где было найдено тело? Там он тоже стоял и ждал? Или их намеренно набросали преступники, вынув из домашней пепельницы, которая стояла на подоконнике?

А если именно здесь его и убили? Тогда понятно, почему выстрел прозвучал глухо. Тут, в низине, между скалами акустика действительно со странностями.

Капитан огляделся как следует и обнаружил на листве кустарника пятна засохшей крови. Дыхание у него перехватило. Верной дорогой идете, товарищ! Три таких же пятна были и на земле.

Выходит, версия о самоубийстве — полная чушь. Что и требовалось доказать. Жизненная драма была, не исключены и служебные неприятности. Но сводить счеты с жизнью Лазаревич не собирался. Его убили. Значит, он что-то нашел, стал для кого-то опасен.

Этот тип решил убрать Лазаревича аккуратно, выдать убийство за суицид.

Лазаревич спустился сюда, ждал, курил и угодил в ловушку. На него напали как минимум двое, отняли пистолет. Они знали про акустику в этом месте, понимали, что если кто и услышит выстрел, то вряд ли побежит сюда.

Преступники видели, что наследили здесь. Они аккуратно отнесли труп на участок и устроили все так, чтобы версия о самоубийстве прозвучала в первую очередь. О следах внизу убийцы не позаботились — не успели, не подумали или не посчитали нужным, решили, что дождь смоет все следы. А он только намочил их.

Капитан поднялся с камня, достал пистолет из кобуры, снял с предохранителя и загнал патрон в ствол. Так-то лучше, спокойнее. Он поднимался по тропе, пригнув голову. Вроде никого, но спина вспотела.

Андрей шмыгнул через тропу, перебрался на участок, постоял пару минут на том месте, где лежал труп. По свидетельству очевидцев, крови под телом не было. Ее тут и не должно было быть. Она осталась там, под скалой. Ее-то как раз и смыл дождь.

Капитан по-прежнему держал ствол наготове. Потом он короткими шажками стал смещаться к дому, поднялся на крыльцо.

Внутри к нему вернулась иллюзия безопасности. Он закрыл все двери, проверил помещения. Их было немного. Чердак заколочен, сквозь щели в досках ощущался сильный запах гнили. Вместо подвала взору капитана предстал обычный подпол, вырубленный в земле. Несколько подпорок и пустые стеллажи — ни солений, ни опасных государственных тайн.

Потом он поковырял огрызком карандаша в пепельнице, набитой окурками. Каждый из них показывал отдельное эмоциональное состояние. Одни выкурены до предела, хоть пинцетом сжимай, другие брошены, едва начаты, некоторые сломаны, изжеваны, раздавлены зубами.

Андрей снова запнулся о резиновый сапог, валявшийся в прихожей поперек прохода. Он хотел было пинком отправить его к собрату, но что-то привлекло его внимание. Капитан поднял грязный сапог, перевернул, осмотрел подошву, поковырял впадины протектора тем же карандашным огрызком.

Под серой глиной проступила красноватая, с оранжевым отливом. Она въелась в подошву.

Капитан поднес сапог к свету, продолжал ковырять. По каким буеракам носило капитана Лазаревича? Где он нашел эту красную глину? Неверов взял щепотку, перетер ее пальцами. На ощупь глина, и ничего другого.

Он бросил сапог, взял другой и под слоем грязи на подошве обнаружил такую же глину. Да, Лазаревича где-то носило, но это могло ничего и не значить.

Андрей уловил движение в окне и сразу среагировал, прижался к косяку проема, стиснул рукоятку ТТ. Что бы это значило? Показалось? Окно выходило на задний двор, виднелся чахлый кустарник, за ним штакетник, тропа, спуск к морю.

Нет, не почудилось! В ветвях еще не унялась дрожь. Там кто-то был. Животное? Ага, сова полярная пролетела.

Он, пригнувшись, побежал к окну, скорчился под ним и подумал, что животное заденет верхние ветки кустарника только в том случае, если оно двуногое. Андрей глянул в стекло и никого не увидел. На запущенном участке ничего не менялось.

Кто-то подсматривал за ним? Но кто? Милиция уехала, капитан Невзлин ушел.

Да кто угодно из тысячного населения поселка. Если этот тип дежурил тут долго, значит, он видел, как капитан Неверов спускался вниз, и зарубил кое-что у себя на носу.

«Я теперь не просто гипотетически опасен, а вполне дозрел до того, чтобы отправиться вдогонку за Лазаревичем. Это начинает бесить!» — подумал Андрей.

Он прыжком метнулся к двери, выскочил наружу, прыгнул вбок с крыльца, чтобы не попасть под горячую пулю. Потом присел, вытянул руку с пистолетом, покрутил головой, прислушался. Все было тихо, только сердце лупило, как полковой барабан в день торжественного смотра. Он выжидал, поедал глазами пространство.

Скрипнул ржавый шпингалет на калитке за кустами. Там кто-то был. Сейчас этот человек удалялся с участка.

— Всем стоять! СМЕРШ! — хрипло выкрикнул капитан.

Он бросился между грядками в кустарник, пробился сквозь него, прыжком одолел пустое пространство. Калитка была приоткрыта! Значит, лечиться от галлюцинаций пока не нужно. Неверов понимал, что подвергал себя риску, но иначе не мог, кипел от злости.

Андрей вылетел на тропу, завертелся, как карусель. Чертовщина какая-то. Пусто. Ни одной живой души. Этот тип мог сбежать в любую из трех сторон. Капитан снова слушал, не заскрипит ли ветка, не покатится ли камешек. Нет, все тихо. Он был отличной мишенью на этой чертовой тропе, но, видимо, в планы противника входили только слежка и сбор информации. Вот доложит этот наблюдатель кому следует, тогда и начнется самое интересное. А ведь капитан Неверов всего четыре часа назад приехал в этот поселок.

Искушать судьбу было глупо. Андрей вернулся на участок, запер калитку. Потом он с оглядкой устремился к дому, обогнул его, запинаясь о ведра и бочки, и быстрым шагом направился к выходу.

Легкие сумерки стелились по земле, вуалировали двухэтажные бараки, стоявшие на другой стороне Береговой улицы, гору песка, одинокую бетономешалку, выцветший плакат, висевший на воротах ремонтно-строительной конторы. Это был настоящий шедевр как поэзии, так и пропаганды. Мозолистые страшноватые пролетарские руки душили какого-то червя, а надпись кумачом гласила: «Будь бдителен всегда и везде — тогда не будет места беде!» В сущности, правильно написано.