— Но уголь же добывался, причем очень даже неплохо. Тебе стесняться нечего, Георгиевич. Если все на фронт пойдут, а в тылу никого не останется, то ничего хорошего из этого не выйдет.

— Вот и Анфиса мне так же говорила. Ладно, проехали эту тему. — Мужик, как-то стесняясь, глянул на массивные наручные часы.

— Отдыхаете сегодня? — спросил Андрей.

— Со мной всегда непонятно, — ответил Лопатин и усмехнулся. — С утра как будто отдыхал, меня по хозяйству Анфиса припахала. Но с работы могут позвонить в любой момент, тогда побегу быстрее ветра. Я же и здесь руковожу аварийно-ремонтной бригадой, только уже не на шахте, а на рыбзаводе. Туда как раз подвозят оборудование, монтируют его, устраивают пробные запуски. Постоянно что-то ломается, работает через пень-колоду. Так что я могу бездельничать в рабочий день или ночами из цеха не вылезать. Тут уж как повезет.

— Так у вас дома телефон есть? — осведомился Андрей.

— Вот такие мы с Анфисой привилегированные, — не без гордости сообщил Лопатин. — Элита местного общества, так сказать. Шучу, конечно, куда нам до нее. Телефон нам два месяца назад поставили. Пришли со станции, провод протянули и подключили. Мне пришлось им двадцать рублей заплатить за оказание этих вот услуг. Замаялись, говорят, Георгиевич, нарочных посреди ночи к тебе посылать, когда на заводе что-нибудь в очередной раз бабахнет. Так что будешь отныне с городским телефоном, как белый человек. Говорить, правда, особо не с кем. Номера у нас трехзначные, дальше поселка не позвонишь. Только предприятия, администрация, почта, больница, не разгуляешься, в общем. Но все равно приятно. Вносим абонентскую плату каждый месяц — шестьдесят копеек.

— Это нормально, — с улыбкой сказал Андрей. — Наступят времена, когда у каждого в доме появится свой телефон, и звонить можно будет не только на почту, но даже за границу.

— Обещаешь? — Лопатин усмехнулся. — Ну, ты и загнул, Андрей Григорьевич. За границу!..

В зоне видимости снова нарисовалась Анфиса Савельевна. Она еще не знала, кто их сосед, потому брови ее были предельно сдвинуты, а кулаки упирались в бока.

Лопатин стушевался, буркнул извинение и пустился в бега. Подкаблучником он не был, но разумно считал, что лучше подчиниться.

На улице уже стемнело.

Андрей вернулся в натопленный дом, заперся, исследовал возможность заправить кровать чем-нибудь еще, кроме пары пыльных покрывал и старых картофельных мешков. Он убедился в том, что подобных излишеств местный сервис не допускает, расстроился, решил поднять этот вопрос перед Чеплыгой и развалился, как был, на кровати.

Андрей проснулся от какого-то назойливого и мерзкого звука, распахнул глаза, уставился в темный потолок. Звук не остался в тревожном сне, вломился в явь. Кто-то вкрадчиво скребся в оконное стекло — словно гвоздем, потом постучал пальцем.

Рука Неверова нырнула под подушку, нащупала рукоятку пистолета. Оружие на предохранителе, но патрон в стволе, дабы в критический момент не заниматься разными глупостями.

В комнате царила темень, только по окну, задернутому занавеской, растекалось жиденькое мерцание. Луна посреди ночи решила выглянуть?

Это было именно то окно, которое не имело внутренних ставен.

Ну, и зачем он пришел сюда ночевать? Граната в окно, и можете спокойно спать дальше, товарищ капитан.

Но граната пока не спешила.

Капитан встал с кровати — хорошо, что не разделся, только сапоги снял, — на цыпочках подлетел к окну, спрятался за рамой, чтобы не схлопотать пулю. В окно кто-то то скреб, то постукивал. В паузах между порывами ветра доносилось какое-то бормотание.

Андрей решил, что это тот самый случай, когда интуиции лучше не доверять. Он приготовился стрелять, пальцем отогнул занавеску.

За окном было темно. Спальня выходила на противоположную от крыльца сторону. Соседские владения закрывал сплошной дощатый забор, между ним и домом хаотично произрастал кустарник. Но в окно скреблись явно не ветки.

За ним кто-то стоял, поднявшись на цыпочки, и пытался достучаться до заспанного хозяина. Смутно прорисовывался контур головы. Он колебался, уродовался, как в кривом зеркале.

Потеки воды струились по стеклу. Нудно моросил дождь.

— Товарищ Неверов, откройте, пожалуйста. Я не сделаю вам ничего плохого, — различил он дрожащий голос.

Андрей потянулся к шпингалету, с натугой подал его вверх. Створки словно выстрелили, затряслись, стали приоткрываться. Контур головы сделался ближе. Какой-то лохматый худощавый субъект, лица не видно.

— Чего надо? — буркнул капитан. — Ты кто такой, мил человек?

— Господи, наконец-то! — Голос незваного гостя подрагивал от волнения. — Товарищ Неверов, я знаю, кто вы такой. — Этот человек понизил голос, почти шептал: — Я Делягин Олег Кириллович, временно руковожу щебеночным карьером.

Неверов вспомнил. Это тот самый параноидальный тип, о котором поминал Чеплыга, вечно подозрительный, лезущий не в свои дела, выявляющий врагов даже там, где их в помине нет.

«А ведь не подкачала характеристика», — подумал Андрей, наблюдая за этим субъектом.

Тот снова подался вперед, видимо, привстал на фундаменте. Ударить рамой — до забора долетит.

— В чем дело, товарищ Делягин? — строго спросил Неверов. — Какого, извините, хрена вы шляетесь по ночам и людям спать не даете?

— Да подождите вы со своим сном, товарищ Неверов, — зачастил Делягин. — Можете счесть меня сумасшедшим. Меня тут все называют параноиком. Но им так удобно, ведь боятся, что про них вылезет правда, поэтому и затыкают мне рот, отовсюду гонят. Вот увидите, если меня не убьют, то со дня на день снимут с должности, а там придумают какое-нибудь уголовное дело, закроют, сгноят за решеткой.

— Хотите войти? — спросил Андрей.

«Почему бы нет, раз я уже проснулся? Я должен выслушивать все без исключения свидетельства, даже самые бредовые».

— Нет, ни за что, — заявил Делягин и даже отшатнулся. — Я, знаете ли, боюсь за свою жизнь. За вашим домом следят. Они везде, их много. Вы даже не представляете себе реальных масштабов этого бедствия. Очень надеюсь, что проник сюда незаметно, но если задержусь, то они все узнают, и тогда нам обоим конец. Так что спасибо за приглашение, но лучше в другой раз. Поверьте, товарищ Неверов, у меня есть очень важная информация, касающаяся безопасности нашего советского государства. Вы зря сюда приехали один, это очень опасно. Вы ставите себя под удар.

— Вы имеете информацию по поводу гибели Лазаревича?

— Поверьте, это капля в море, — частил пришелец, обливаясь потом. — Да, я догадываюсь, кто убил Лазаревича, знаю, кто стоит за всем этим, хотя и не вполне представляю причинно-следственную связь и всю подноготную. Но моя информация — это не предположение, а факты. Лазаревича я тоже предупреждал, но он не внял, сомневался, высмеивал меня. Потом задумался, но было поздно.