И все же она опустила глаза. На миг, но смутилась. И, чтодосаднее, он это, кажется, понял.

– И тебя обязательно всякий раз называть княжной?

– Нет, – сказала Анастасия. – Пожалуй, тебяможно считать полноправным воином. Вот только подчиняться моим приказамобязательно. Возражений нет?

– Нет, – сказал он серьезно. – Я человеквоенный, малость мерекаю.

– Кстати, какого ты рода? Или у вас, Древних, все былоиначе?

– Иначе, – сказал он. – Русского рода, и всетут.

– А с кем ты воевал? – с любопытством спросилаОльга. От этого простейшего вопроса он явственно помрачнел. Оторвал зубамижелтый конец своей дымящейся палочки, выплюнул его под ноги, зло сжал губы.Потом глухо сказал:

– С гадами, княжна, с гадами. С кем воюешь, всегдазнаешь. Если бы еще знать со всей определенностью – за что... А то, как никрути, даже не девяносто процентов уверенности получается...

Тема для него была не самая приятная, сразу видно. Здесьтаилось что-то большое и сложное, горькое для него, и Анастасия, круто уводяразговор в сторону, спросила:

– Значит, никаких богов у вас не было?

– Богов? Да нет, только те, которых сами по глупости склепалинеизвестно по чьему образу и подобию...

Теперь помрачнела Анастасия. Получалось, что все обретенныеза короткое время путешествия знания только отнимали что-то, отсекали кусок закуском от полного недомолвок и несообразностей, но привычного с детства мира.Ей пришло в голову, что погоня за Знаниями – не столь уж легкое и радостноедело. Впрочем, в голову ей это приходило и раньше. Просто сейчас онанеопровержимо в том убедилась. И теперь перед глазами постоянно будетнапоминание о прежнем порядке вещей, ничуть не похожем на нынешний...

Она подняла голову и вновь ощутила укол досады – живоенапоминание дерзко ее разглядывало. Потом оно спросило: :

– А если я скажу, что ты чертовски красивая, этокакие-то ваши этикеты не нарушит?

– Нет, – сухо сказала Анастасия. – Хотя я ине знаю, что означает «чертовски».

– Да то же, что и «обалденно».

Анастасия не знала и этого слова, но признаваться в том нестала – похоже, он забавлялся, подбрасывая древние забытые слова.Самоутверждался. Ничего, пусть порезвится, быстрее освоится. А поставить наместо никогда не поздно.

– Представить себе не могу, как матриархат в натуревыглядит, – признался Капитан. – К вам уже вроде бы привык,металлисточки, но осознать, что кругом – матриархат... – Он замолчал,осененный какой-то догадкой. У него даже челюсть отвисла. – Черт, надо же!

– Что? – спросила Анастасия без особоголюбопытства.

– А то, Настенька, что я – единственный член партиипосреди этого вашего феодализма! В бога, в душу! Нет, серьезно! – Онстукнул кулаком по колену. – Надо же! Вот сейчас созову из своей персонычрезвычайный съезд, и ка-ак выберу из себя генсека! В уставе на сей счет ничегоне сказано, то бишь не запрещено. – Он поднял руку. – Итак, кто за,кто против? Воздержавшихся нет, избран единогласно. Мама родная, видел быкомбат – Анастасия ничегошеньки не поняла, но не мешала ему помирать со смеху иобъяснений не требовала. Пусть забавляется, как ему охота. Собаки привыкли иластились к нему, он уже не шарахался, и видно было, что собак он любит. Ночуть погодя на него снова накатило – он увидел восходящую над верхушкамидеревьев Луну и оцепенел, задрав голову:

– Эт-то что за иллюминация?

– Это не илл... это Луна, – сказалаАнастасия. – У вас ее не было на небе?

– Быть-то была... – Он лихорадочно раскрыл черныйящичек, достал оттуда странное устройство в виде двух толстых черных трубок,соединенных перемычкой, приложил к глазам и навел на Луну.

Устройство это оказалось невероятно занятной игрушкой. Чудокакое-то. Когда Капитан объяснил, как надо в него смотреть, Анастасии визжатьхотелось от восторга, забыв о рыцарском достоинстве. Она едва сдержала этонедостойное побуждение. Луна придвинулась гораздо ближе, круглые горы, скалы ирасселины виднелись совсем явственно! И звезды! Она навела чудесный «бинокль» наПлывущие Звезды, с трудом поймала в поле зрения одну, но на сей раз ничегоособенного не увидела – звезда просто увеличилась в размерах, стала словно быдиском с четкими краями. Капитан сам недоумевал, не в силах сообразить, что этотакое, немного разочаровав этим Анастасию, жаждавшую теперь объяснениярешительно всему на свете. Она с превеликим сожалением отдала бинокль Ольге. АКапитан смотрел на Луну невооруженным глазом и почесывал в затылке:

– Нет, раньше она была гораздо меньше. Крепко же у васвсе сдвинулось...

На дальнем утесе, тосклив и смешон,

он держит коварную речь...

Н. Гумилев

Кавалькада далеко отклонилась на юг от Тракта. С однойстороны, это было опаснее, с другой – как раз безопаснее, ибо неизвестность самапо себе пугала меньше, чем отряд Красных Дьяволят, быть может скачущих попятам. Узнав, в чем дело, Капитан такое решение полностью одобрил. Для негоосвободили от вьюков заводного коня. Правда, ездить верхом он не умел совсем,но героически терпел все неудобства. Да и вьючное седло было гораздо удобнеедля новичка, чем обычное.

Анастасия вскоре убедилась, что неожиданно объявившийсясотоварищ лишним никак не будет, а пользу может принести нешуточную. Этот его«автомат» был страшным оружием (действие его Капитан продемонстрировал. Мишеньюпослужил ствол дерева). Действие «гранат», странных железных штук, Капитанпоказать отказался, объяснив, что их у него слишком мало, но заверил, что этоеще почище автомата. Пришлось поверить ему на слово. Кроме того, у него былакоробочка со стрелкой, все время показывавшей на одну из сторон света. И часына руке – Анастасии с трудом верилось, что эта крохотная коробочка, где мерцаютцифры, заменяет огромное башенное устройство с шестернями в человеческий рост.Все эти чудеса ее несказанно восхищали, однако...

Однако они же были источником досады и смутногонедовольства. Капитан со своим оружием и прочими восхитительными штуками являлсимвол некоего превосходства – что из того, что от мира Древних, великого имогущественного, остался он один, и запас боевых припасов у него не вечен? Чтоиз того, что конец мира Древних был ужасен? Капитан был здесь, рядом –удивительная смесь беспомощности и силы. И еще этот его взгляд! «Но я-то ему неженщина Древних!» – в который уж раз повторяла Анастасия про себя раздраженно,однако это заклинание не успокаивало.

А он, неумело покачиваясь в седле, ехал рядом, сильный изагорелый. Молчал. Сначала было Анастасия с Ольгой набросились на него, какохотничьи псы на лесного ящера, требуя подробных рассказов о мире Древних, и онохотно рассказывал. Но потом девушки почувствовали некое пресыщение и усталость– слишком много знания сразу, слишком много вещей, казавшихся чудеснымисказками. Рассудок бунтовал, не в силах справиться с этим изобилием. К тому жеего рассказы переворачивали с ног на голову буквально все, доселе известное, втом числе и то, что многими, отнюдь не самыми глупыми людьми, испокон вековпочиталось в качестве неопровержимых истин. Не признаваясь себе в том,Анастасия мучительно гадала, что же такое выдумать, чтобы как-то исправитьположение, вернуть себе прежнюю роль, а Капитана сделать чуточку слабее,растеряннее, зависимее. Самую чуточку... Но в то же время его стоило пожалеть –он утратил свой мир навсегда, и то, что этот мир погиб какое-то время спустя,утешением, Понятно, служить не может, совсем наоборот... Целый букетразнообразных чувств, сложнейшее отношение к Капитану... Ольге легче – онакак-то не утруждалась самоедством, копанием в себе. К тому же украдкой поглядывалана Капитана так, что Анастасия вспомнила о ее привычках – оказавшихся, каквыяснилось, не извращением, а скорее пробудившейся памятью о прежнем порядкевещей. Тьфу, пропасть!