– Экономика должна быть экономной! – вдругпрогремел толстяк, и у Анастасии возникло странное ощущение – словно под черепей, со стороны затылка, входил тупой гвоздь – не больно, но вызывает зудящеенеудобство.

Капитан, наоборот, даже повеселел чуточку. Он привстал вседле и крикнул вверх:

– Папаша, только без волюнтаризма! Генсек нынче я, такчто исключить могу!

Не обращая на его слова никакого внимания, толстяк оченьпроворно и ловко спустился до середины склона, уселся там на бревно, скореевсего для этого там и лежавшее, поудобнее упер ноги в землю, уместил брюхо натолстых коленях. Разинул огромный рот, показавшийся черным провалом,окаймленным белыми острыми клыками. Над мертвой землей, над кучами ржавчины иневообразимого хлама, над нежитью и запустением загремело:

– Наша экономическая политика должна обеспечитьдальнейшее развитие социалистической промышленности, и в особенности еенаиболее прогрессивных отраслей; всестороннюю электрификацию и химизациюнародного хозяйства; ускоренное развитие сельского хозяйства и рост его доходов;расширение производства предметов потребления и улучшение всестороннегообслуживания населения...

Вновь под череп Анастасии мягко вошел гвоздь, и от негораспространилось дурманящее, парализующее тепло. Невидимые волны подхватили ее,стали баюкать. Росинант вдруг оступился под ней, словно невидимая страшнаятяжесть пригибала его к земле. Смолк лай собак, они растопырили ноги, повесилиголовы, качаясь вправо-влево в такт звукам таинственных заклинаний. Сквозьсмыкавшиеся вокруг Анастасии спокойные пологи дремы острым лезвием проник голосКапитана:

– Настенька, ты что? Да очнись ты! Но Голос набралсилу, громогласный и в то же время бархатный, нежнейше проникавший в каждуюклеточку тела:

– Некоторые из этих проблем возникли объективно. Небаловали нас в последние два года и климатические условия. Убытки, которые мыпонесли из-за капризов погоды и стихийных бедствий, весьма значительны...

Анастасия разжала ватные, как у куклы, пальцы, и мечвоткнулся в землю у копыт коня. Она уже не понимала, Росинант ли это качается,клонится, или ее так шатает в седле. Собаки уже лежали без движения. Лежала илошадь Капитана, он стоял с ней рядом и лихорадочно тащил что-то из кармана нагруди. Сознание мутилось, гасло, последним усилием воли Анастасия разлепилаглаза, словно склеенные тягучей патокой. Увидела, как блеснули в решительномоскале зубы Капитана, как он взмахнул рукой крича: «Лови, партайгеноссе!», играната, железное рубчатое яйцо, вертясь, оставляя тоненькую струйку дыма,летит вверх к Соловью-Разбойнику.

И тут – грохнуло, взлетела земля вперемешку с дымом. Инастала невероятная тишь. Липкая пелена дурмана медленно таяла.

Анастасия пошевелилась в седле, звякнули стремена. Все телопокалывало, изнутри в кончики пальцев вонзались тонюсенькие иголочки, кровь, казалось,щекочет, проплывая по венам. Анастасия с трудом высвободила из стремени носоксапожка, сползла с седла по теплому конскому боку, прижалась лицом к жесткомучепраку. Резкий, знакомый запах коня возвращал силы.

Капитан повернул ее лицом к себе, беспокойно заглянул вглаза:

– Жива, княжна?

– Жива, – медленно сказала Анастасия. – А он– где?

– А клочки по закоулочкам, – сказалКапитан. – Овация перешла в бурные аплодисменты...

– Послушай, ты не мог бы изъясняться понятнее?

– Охотно, – сказал Капитан. – Ну и прелестьже вы, княжна... Анастасия от души надеялась, что ее взгляд был достаточноледяным:

– Между прочим, так ведут себя, заигрывая с женщинамивозле кабаков, публичные мужчины...

– А, ну да. С вашим матриархатом все наоборот, господарыцари...

Повернулся и отошел к своему поднимавшемуся с земли коню.Преувеличенно бодро насвистывал.

– Послушай! – окликнула его Анастасия, отчего-тоне чувствовавшая себя победителем. – А что такое экономика?

– Это такая вещь, которая должна быть, – ответилКапитан через плечо.

А нам и горе – не беда.

Глядим героями.

Из ниоткуда в никуда

однажды строили...

Л. Балаур

...Анастасия увидела их. первой и закричала, не оборачиваяськ спутникам:

– В галоп!

Пришпорила Росинанта, прошлась плеткой по его боку, и онсорвался в карьер, стелясь над полем. Ветер бил в лицо, разметал волосы из-подшлема, длинная черная грива хлестала по щекам. Анастасия вытянула коня плеткой,оглянулась на скаку. Все в порядке. Капитан, вцепившись обеими руками в узду нащеках коня, высоко подпрыгивая в седле, несся, отставая от Анастасии на двакорпуса. Заводной конь, привязанный чембуром к его седлу, едва не обгонял его,вьюки подпрыгивали, гремя и брякая. Ольга замыкала скачку, бросив поводья нашею коня, держа наготове лук. Собаки неслись далеко впереди.

Анастасия покосилась влево. Всадники в ярких халатах азартнонахлестывали коней, их кучка уже рассыпалась неровной линией, над головамикачались блестящие наконечники тонких копий, укрепленных в ременных петлях устремян, развевались пышные перья тюрбанов. Анастасия, немилосердно работаяплеткой, прикинула воображаемые линии скачки – своей и всадников в яркиххалатах. Линии не пересекались. Вернее, должны были пересечься далеко позадикавалькады. Преследователи безнадежно отставали. Изо всех сил они пыталисьопередить, перерезать дорогу, но Анастасия круто забирала влево, к полосе лесана горизонте.

– Настя, пальнуть? – прокричал Капитан сквозьзабивавший ему рот тугой ветер.

– Не лезь, обойдется! – крикнула Анастасия вответ. Оглянулась на преследователей – да, безнадежно отстают. Похоже, они самиэто сообразили и уже не выжимают из коней последние силы – всего лишь несбавляют аллюра, чтобы выйти с честью из проигранной охоты. Тот, что скачетвпереди своих людей, молодой и чернобородый, в общем, даже симпатичный. Натюрбане сверкает множество самоцветов – наверняка хан. Он перехватил взглядАнастасии и закричал с ноткой горестной надежды, забавно выговаривая слова:

– О синьеглазая, тьи была бы любимой женой!

Их разделяло корпусов десять, и это расстояние быстроувеличивалось.

– Благодарю за честь! – весело прокричалаАнастасия. – Когда-нибудь в другой раз, прощай!

Тут же раздался голос Капитана, призывавший бородатоговместо погони за девушками сделать со своим конем что-то, оставшееся Анастасиинепонятным. Кажется, и хану тоже. Вот и опушка леса. Анастасия галопом несласьмеж толстых, поросших зеленым мхом стволов, пригнув голову к шее Росинанта,чтобы не расшибиться о случайный низкий сук. Коня она уже не понукала, но навсякий случай пока что не натягивала поводьев. Нет,, все в порядке. В лес онине сунулись. Значит, все, что написано об их существовании в хрониках – чистаяправда. Однако от этого не легче, вовсе даже наоборот – выходит, чистой правдоймогут оказаться и записи летописцев о других, более жутких вещах...