сказал он. – Но я никого не могу обвинять без причины.

Я твёрдо придерживался своей лжи.

– Меня занесло на гравии, – упёрся я.

– По дороге к машине я взглянул на твой велик, – сказал папа. – На нём нет ни царапины.

Я промолчал. Ответить было нечего.

– А куда мы всё-таки едем? – спросил я.

– Мы почти на месте, – папа широко улыбнулся.

Он свернул в проезд между новыми домами у площади с круговым движением. Я смотрел в окно. Можно ли поговорить с папой? Обычно я мог с ним поговорить, но сегодня он такой странный – просто сидит и барабанит по рулю, как будто всё в полном порядке, как будто нет никаких проблем, хотя у меня лиловый глаз, а мама ужасно расстроилась, когда мы уезжали из дома: она чуть не расплакалась и схватила папу за руку, но он высвободился, мы сели в машину, и вот мы здесь. Что с ним? Почему он так странно себя ведёт? Обычно он понимает, что происходит, и задаёт вопросы так, что мне не приходится раздумывать, что ответить. Потому что он как будто заранее знает, что к чему.

Папа припарковался в «кармане» и вышел из машины.

– Пошли, – сказал он.

Мы побежали к высокому многоквартирному дому. Он помахал у меня перед носом связкой ключей, а потом отпер дверь подъезда. До меня начало доходить. Внутри всё похолодело. Папа такой радостный, потому что хочет показать мне свою новую квартиру.

Вот глупец. Можно подумать, мне есть до этого дело.

Он тащил меня вверх по лестнице. Квартира располагалась на последнем этаже. Она была просторной, светлой, с большим балконом – и совершенно пустой. Стены белые. Из окна гостиной виднелся фьорд.

– Ну разве не красота? – спросил папа.

Я промолчал.

– Тебе здесь понравится, я уверен.

На это я тоже не ответил.

– Тут поблизости живут несколько твоих одноклассников.

Я так ничего и не сказал. Просто стоял и смотрел. Это по-прежнему был мой папа, но поговорить с ним я уже не мог. Он теперь занят только собой и своими делами, он переезжает в другое место, бросает маму и меня. Вот какое у меня было ощущение. То же самое с Линой и Али. Друзья не простят мне вранья. Того, что я один ходил во «Дворец». Они не станут мне помогать.

В целом мире нет человека, с которым я могу поговорить. Я один.

Придётся разбираться самому.

Кровь на майке

Забираться на площадку у бассейна уже вошло у меня в привычку. В доме напротив отеля, как обычно, горел свет, но он меня больше не беспокоил. Я не боялся быть пойманным. Я не боялся ничего, кроме того, что могу подвести Уну: не боялся родителей, начальника полиции, одноклассников – по крайней мере, я убеждал себя в этом, когда крался вдоль бассейна. Я больше не буду бояться.

Я заметил её, только дойдя до двери. Уна сидела в одном из шезлонгов.

Внезапно я понял, что не знаю, что сказать.

– Ничего никому не рассказывай, – сказала она. – Прошу тебя. Нам тогда будет хуже.

Она уставилась на повязку у меня на глазу, но не спросила, что случилось. Может, ей было всё равно. А может, считала, что время от времени получать в глаз нормально.

– А что за красные капли были на майке твоего папы? – спросил я.

Уна смотрела прямо перед собой. Она казалась усталой и измученной.

Я продолжил:

– Они очень похожи…

– Я знаю, на что они похожи, – сказала она. – Папа кашляет. Он кашляет каждую ночь, а с кашлем вылетает кровь. Но ему не дают свободного времени, чтобы съездить к врачу.

Что?! Я ушам своим не верил. Это невозможно. Когда человек заболевает, ему ведь разрешают пойти к врачу? Это же может быть опасно. Кашлять кровью может быть опасно для жизни.

– Он не может поехать к доктору, – добавила она, – потому что никто не знает, что мы здесь.

Что я мог сказать? Я подумал о её матери, которая уже… там. Если её отец тоже болен, она наверняка смертельно напугана.

– Сотри фотки! – Внезапно голос Уны сделался строгим.

Я сжал в руке телефон, но не вынул его из кармана. Я не хотел стирать фотки, я хотел разобраться. Я хотел помочь Уне, чтобы у неё началась нормальная жизнь. Хотел, чтобы ей было хорошо, чтобы она перестала бояться и чтобы ей, как и всем другим детям, разрешили иметь друзей.

Она взяла меня за руку:

– Ты должен. Давай сотри их, пожалуйста!

– Разве ты не хочешь, чтобы тебе помогли? – спросил я.

Она не ответила.

– Разве не поэтому ты всё мне показала? – Я смотрел прямо на неё.

– Ты ничего не можешь сделать, – тихо пробормотала она.

Я думал так напряжённо, что мозг чуть не закипел. Я должен найти способ помочь ей.

Но Уна права. Я понятия не имею, что делать. Ситуация казалась безнадёжной.

Той ночью у бассейна я чуть было не сдался. Я уже собирался достать из кармана телефон, стереть снимки и не вмешиваться в существующий порядок вещей… Но в этот миг я кое-что заметил. Вернее, кое-кого. Кто-то пристально смотрел на нас из гардероба. Я остолбенел.

Томми! Он стоял в дверях и разглядывал нас.

– Готовься бежать, – прошептал я Уне.

Она странно посмотрела на меня:

– Почему?

Я кивнул в сторону стеклянной двери.

Увидев Томми, Уна вздрогнула.

– А он почему здесь? – По её голосу мне показалось, что она знает, кто такой Томми. Она с силой толкнула меня в грудь: – Ты проболтался!

Я не ответил. Я схватил её за руку.

– Надо бежать! – упрашивал я. – Давай убежим!

В этот миг Томми приложил ладонь к стеклу и сдвинул дверь в сторону.

Нежданный гость

Мама приготовила на завтрак кашу. Она помешала в кастрюле и наполнила мою тарелку. Папы не было. К этому я начал привыкать. В коридоре стояли горы картонных коробок.

Я обильно посыпал кашу сахаром. Что Томми сделал с Уной? Я ковырял ложкой в каше. Меня мучила совесть. Я попытался уговорить Уну сбежать, но когда она не послушала меня, я отпустил её руку и удрал один. Я нёсся между кустами и яблонями, петляя от статуи к статуе, стараясь убежать подальше от Томми. Почему я не остался и не сразился с ним вместе с Уной?!

Я совсем не хотел есть. Я выглянул на веранду. На уличной мебели лежала роса.

– Я бы очень обрадовалась, если бы ты признался, кто