– Ешь сколько хочешь, – сказал он, ставя их на стол.

Я смотрел на него, открыв рот. Мне никогда не позволяли съесть мороженого столько, сколько я захочу. Мама с папой внимательно следили, чтобы я съел не больше двух шариков. Максимум три, если я очень хорошо себя вёл.

У мамы в глазах стояли слёзы. Она сидела прямо напротив меня. Папа сидел рядом со мной. Он положил руку мне на спину, но я стряхнул её. Я уже понял, что они хотят сказать. Я заталкивал в себя мороженое, глядя в стол. Я взял ещё мороженого, полил сверху шоколадным соусом и затолкал в себя. Почему никто ничего не говорит?

– Ты, наверное, уже заметил, что у нас не всё ладно… – начал папа.

Я не смог ответить. Я просто отказывался отвечать.

Мама потянулась через стол и взяла меня за руку, но я отдёрнул её.

– У нас с мамой уже давно проблемы, – продолжал папа. – И теперь мы…

Мама шмыгнула носом:

– Ох, Тур. Бедный мой мальчик.

Я смахнул слезу со щеки. Я не хотел, чтобы они видели, как я плачу.

Папа покашлял:

– Если вкратце, то мы решили, что я должен подыскать себе квартиру.

– Почему?! – рявкнул я, не глядя на него.

– Попробуем сначала так, а потом посмотрим. Но это совсем не означает, что…

Я посмотрел на маму:

– Ты же сказала, что ничего плохого не происходит!

– Прости, – всхлипнула она. – Прости. Прости!

Я встал и швырнул ложку в чашку. Чашка раскололась пополам, но мне было всё равно.

– Ты сказала, что ничего плохого не происходит! А теперь всё плохо!

И я со всех ног рванул в свою комнату.

Ещё один ночной поход

В тот вечер стояла плохая погода. Холодный ветер затянул небо облаками. Я лежал в постели и слушал, как дождь стучит в окно. Вдалеке громыхал гром. Мысли в голове путались. Какое мне дело до мамы с папой? Им ведь нет никакого дела до меня. Что мне будет, если я ускользну из дома? Посадят под замок? А если мне всё равно? Что они тогда сделают?

Ещё я думал о Лине и Али. Как только я о них вспоминал, у меня начинал болеть живот. Я не должен был злиться. Я должен был рассказать им об Уне. Я должен был рассказать о ней сразу после нашей первой встречи. Но я не решился, потому что подумал, что они на меня разозлятся…

Внизу в гостиной между родителями разгоралась ссора. Они спорили обо мне. Как они сказали мне о разводе. Как я отреагировал. Как я расстроился.

Чем дольше я лежал, тем больше крепла уверенность: то, что Уна хочет мне показать, очень важно. Уна сказала, что я должен увидеть всё своими глазами. В гостиной работал телевизор, потом его выключили, и на лестнице раздались шаги одной пары ног. Судя по всему, кто-то остановился у моей двери и прислушался. Потом я услышал, как в ванной льётся вода, после чего в доме наступила тишина. Гробовая тишина. Я лежал в темноте и слушал вой ветра за окном. По книжной полке пробегали мрачные тени. Я больше не хотел лежать здесь. Мне не было дела до того, что скажут родители. Я отказывался оставаться дома только потому, что они так велели.

Я вскочил с кровати и достал из шкафа одежду. Стоило мне распахнуть окно, как сверкнула молния, а потом по небу прокатился раскат грома. Я вылез через окно прямо под дождь и мгновенно промок насквозь. Я пробежал по мокрой крыше и съехал вниз по водосточной трубе.

Окрестности в непогоду выглядели зловеще. Дождь лился серыми струями. Через равные промежутки времени тьму прорезали белые молнии. На мгновение дома освещали вспышки света, после чего всё вновь погружалось в непроглядную тьму. А когда грохотал гром, весь мир будто сотрясался. Я мчался вдоль опушки леса и представлял, как полусгнившие зомби бросаются на людей и вгрызаются им в ноги. Я съехал вниз с холма вместе с потоком грязи и выбрался на дорогу. Вон внизу «Дворец». В нескольких окнах горел свет. Тёмные башни походили на двух великанов. А вот те два жёлтых огня… Машина!

Я прыгнул в сторону и спрятался за какой-то оградой. В глубине сада стоял низкий дом. В окне гостиной я увидел старика, он сидел и смотрел телевизор. Я вздрогнул, когда мимо проехала машина. В висках стучало, во рту пересохло.

– Ну-ка соберись, – прошептал я самому себе. – Идёт дождь. Больше ничего не происходит.

Я побежал по дороге к «Дворцу». В свете молний статуи казались ожившими, ветки деревьев – ещё более зловещими. Налетевший с моря ветер изо всех сил трепал кусты. Я на бегу перепрыгнул через ограждение и помчался дальше. Мысли метались в голове. Что Уна хотела мне показать? Я петлял между кустами, пока не выбежал на площадку у бассейна. Нужно ли мне ещё раз пробираться внутрь после всего, что случилось? Томми предупреждал меня. Его отец и начальник полиции разделаются со мной. Но хуже всего дело обстояло с Линой и Али. Что они скажут, когда узнают, что я ещё одну ночь провёл во «Дворце»?

Но сейчас не до этого. Сперва надо во всём разобраться, а потом, если понадобится, я извинюсь. Я забрался на площадку у бассейна, который был подсвечен зелёным. Тысячи капель дождя падали в него, и казалось, вода в чаше кипит. Я стрелой промчался к двери гардероба, дрожа от холода и мечтая поскорее попасть внутрь. Но когда я попытался открыть дверь, она не поддалась.

Я попробовал ещё раз, но дверь не двинулась. Дверь заперта!

Я съехал вниз и сел.

Вода на площадке была ледяной, но я и так уже промок насквозь.

Мой телефон тоже намок, но пока работал. Во всяком случае, экран светился.

«Я здесь, – написал я Уне, – но дверь заперта!!!»

Я отправил сообщение и сидел, уставившись в экран. Ответа не было.

Конечно, Уна спит. Все нормальные люди сейчас спят.

Я в очередной раз взглянул на телефон. По-прежнему никакого ответа. Чем я занимаюсь? Надо немедленно вернуться домой. Меня предупреждали тысячу раз. Я знал, на что способен отец Томми, и всё равно припёрся сюда. Я что, полный идиот?! Надо убираться.

Но как только я встал, щёлкнул замок.

За стеклом стояла Уна и радостно мне улыбалась. Дверь отъехала в сторону.

Это была моя последняя возможность уйти, не вмешиваясь. Остаться под проливным дождём, в холодной мгле значило бы