довольный участеем друга. Он и вправду отлично играл на фортепьяно и вполне был в себе уверен на этом поприще. Волноваться его заставляла близость к вожделенной особе.

Чуть позже, когда Анна Николаевна встретила всех запаздывающих гостей и немного освободилась для дружеских бесед, Анатоль подошёл к ней поговорить о светском, всех волнующем и оттого актуальном. Потом, в разговоре между дежурных фраз ввернул несколько слов о своём замечательном друге, сыне высокопоставленного дипломата и отличном музыканте, делающем уже в свои молодые годы прекрасную карьеру в рамках известного министерства.

– Впрочем, Вы его отлично знаете, он у Вас бывает последнее время с завидной регулярностью. Вопреки влиянию времени мой друг благородно скромен и о своих музыкальных талантах обычно не распространяется. Вот я и подумал, может его подсадить к вашей очаровательной племяннице за рояль на пару партий.

– Ох, Анатоль, после вашей рекомендации этого невозможно не сделать. – Анна Николаевна улыбнулась своей некогда обворожительной улыбкой, с прошествием времени ставшей идеально, выверенной и оттого немного бездушной. Анатоль, сочтя свою миссию выполненной, ещё обсудил с ней пару незначительных светских анекдотов после чего раскланялся, и хотел присоединиться к ранее оставленной компании, принимавшей теперь в полном составе, участие в споре с известным писателем. Но когда он пробирался сквозь наиболее обитаемую часть гостиной, его кто-то аккуратно, но сильно придержал за локоть. Обернувшись Анатоль вздрогнул, увидев по обыкновению спокойное, и перманентно приветливое лицо графа.

– Друг мой, на пару слов. – Граф настойчиво потянул Анатоля за локоть в сторону граничащего с гостиного кабинета. Сопротивляться было бесполезно, не бегать же от графа по гостиной в надежде, что тот оставит попытки перекинутся парой слов со своим протеже. Поэтому с надеждой на лучшее, но с приторным комом в сердце Анатоль проследовал тем путём, которым хотел его провести товарищ. Оказавшись наедине с Анатолем, граф заговорил:

– К сожалению, организация ничего не делает просто так, а ты недавно принял некоторые условия и взял на себя обязательства. – Анатоль печально кивнул. – Не буду ходить стороной вокруг темы, ты и сам всё понимаешь, но пришло время возвращать долги. Первый объект находится среди гостей в этом доме. Тебе не надо задавать вопросы, лучше всё сделать тихо, время есть до завтрашнего утра.

Анатоль стоял молча, сердце его стучало молотом в груди, вены на Висках вздулись от крови, а злоба подкатывала тошнотным комом к горлу откуда-то из недр желудка. Граф продолжал:

– Ты легко поймёшь, о ком идёт речь, этот человек будет аккомпанировать племяннице хозяйки. – Анатоль вздрогнул уж не о Николае ли речь. Но потом опомнился, граф ещё не мог знать того, что его друг будет тоже играть этим вечером.

– Постарайся не создавать шума, он нам ни к чему. Помни, главное организация всегда ценит верных людей и блюдёт их интересы, в долгу не останемся, как говорится. Прошлая услуга была просто мелочью, если всё пойдёт хорошо.

В голове Анатоля вертелись совершенно другие мысли: «Грохнуть бы тебя сейчас», – Думал он, глядя на графа, – «и дело с концом». Потом немного успокоился и пришёл к другому более здравому выводу: «Ничего убийство графа не изменит, только всё усложнит», – но ненависть к этому человеку, втянувшему его в столь неприятные события, перегорев осталась твёрдым илистым осадком, несмотря на то, что в своих несчастьях Анатоль по большей части был виноват сам. Не размахивай он бездумно саблей, сейчас бы оставался рядовым членом тайного общества и выполнял благородные миссии. Но должен же кто-то делать и грязную работу. Придётся возвращать долг и надеется на лучший исход. Анатоль не стал хоть как-то проявлять свою злость и раздражение, приведя в порядок взбунтовавшиеся эмоции, он спросил:

– Граф, Вы так и не сообщили мне название общества, на которое я теперь работаю, кажется, я заслужил право знать хотя бы название.

– У нас много имён, и в разные времена и в разных кругах они звучат не одинаково. Я думаю, тебе лучше пользоваться словом Иллюминаты. Мне оно как обиходное нравится больше всего и именно им я пользуюсь в обычной речи, когда необходимо применить имя собственное. Мы несём свет в мир, мы Иллюминаты. Пока тебе достаточно этого знания. Не сомневайся ты на стороне добра.

– Как скажете. – Немного сухо и иронично ответил Анатоль. После чего они, немного натянуто, переговорив о пустом, отправились к остальным гостям в общую залу.

Кет пела восхитительно, ей аккомпанировал молодой, на вид даже моложе Анатоля человек в гусарском мундире и с аккуратно стриженными, маленькими чёрными усиками, писком моды начала нового тысячелетия.

«Хотя бы военный». – подумал Анатоль. – «Не будет так стыдно».

По всей видимости, гусар был отличным человеком и душой компании, прекрасно играл на фоно и демонстрировал исключительное воспитание. Все эти качества просматривались ещё в безукоризненной осанке, а его улыбка развеивала остатки сомнений. Но, благодаря своей блистательности, гусар не понравился Анатолю. И не мог понравиться, потому что тот выискивал в нём нечто мерзкое, такое, за что его со спокойной совестью можно было бы отправить на тот свет.

План в голове родился исключительно простой: спровоцировать конфликт, а потом убить на дуэли. Честно, равные условия, возможно будет шумиха и последствия, но это уже пускай граф утрётся, если Иллюминатам нужен подонок с кинжалом в тёмном плаще они обратились не по адресу.

Вероятный повод начал прорисовываться сам собой. Даже на лице хорошо умеющего держать себя в руках человека, особенно если этот человек молодой и пламень эмоций в его душе горит ярко, в момент сильных переживаний видна тень души. Лицо остаётся каменным, с искусно выгравированной улыбкой, но нечто, просвечивается, как сквозь плотно закрашенное стекло и опытный наблюдатель сразу распознаёт эти скрытые эмоции.

Когда Николай сменил бравого гусара за фортепиано, вызвал аплодисменты и сорвал цветок улыбки прикрасной Кет, Анатоль понял, что перед ним два конкурента, а значит, два смертельных врага. «На этом и сыграем». – Подумал он, довольный тем, что всё как-то складывается, само собой.

Снова схватка, звон стали, кровь ещё не пролилась, но напряжение так высоко, что моё присутствие оправдано. Бой не простой, хозяину приходится тяжко. Противник, опытный рубака отлично понимает, что проигравший эту битву больше не увидит солнечного света. Под ногами хрустит покрытый коркой снег, лунный свет заливает поляну, замёрзшего озера. Страшной дверью в преисподнюю блестит чёрная полынья, прорубленная специально для проигравшего. Мой господин слаб духом, я чувствую его сомнение, неуверенность и отсутствие ненависти, он бьётся без страсти, как-то спустя рукава, словно проиграет в любом случае вне зависимости от того, кто сгинет в холодных водах безразличного озера.

Чёрненький молча стоит и смотрит. Памятуя наш неприятный разговор,