— Стойте, подождите.

Я больше не могла слушать и дальше весь этот бред. И времени уже много прошло, нужно было проверить сына и начать готовить ужин. Хватит с меня сказок на сегодня.

Алевтина мягко улыбнулась, она все прекрасно понимала. Если человек не может что-то принять, он будет это отрицать. Знаю, проходила подобное и не раз за свою жизнь. Но не в этом случае. Здесь просто нечего принимать. Нужно возвращаться к привычной реальности. А все это забудется, как сон.

Но следующие слова Сескутовой заставили меня остановится на выходе из комнаты.

— Теперь Тихон несет крест предателя. Если ты не заплатишь за него зарок, вскоре за ним придут и мальчик умрет.

Я повернулась.

— Что вы сказали? Я не ослышалась…

— Шутки кончились, девочка. Врать о таких вещах, только Бога гневить.

Она медленно подплыла ближе.

— Послушайся моего совета. Посвящение ты прошла, да сила еще в пути, ты должна принять ее и учиться применять как должно. И верно и праведно исполнять свой долг — сторожить границу. Но и мальчика тебе помогут спасти… как спасли когда-то и моего сына.

— Кто спас?

— Лес

— Какой Лес?

— Тебе еще предстоит с ним познакомиться. А пока слушай внимательно, время мое на исходе. Изучи мой дневник. Делай все как там сказано. Из дома сына не выпускай, пока сама в силу не войдешь и с лесными братьями не встретишься. Когда и где, все есть в моих записях.

Она схватила меня своими прозрачными руками и холод пронзил меня насквозь.

— Сила самого давнего проклятья за предательство обратима, да не только в нем суть.

Мне стало еще холоднее.

— Темная воля крепнет, ежели ее подпитывать со стороны. Так вот, отец мой добавил ей власти, другое предательство совершив. С этим злым духом уже сладить родовая магия не смогла, поэтому я взывала к Лесу… Так вот, отец мой…

Кажется, я стала уже просто мерзнуть.

— …заключил зарок с темным демоном о делах своих…

Я попыталась освободить руку или отойти, мне не дали этого сделать.

— …он отдал на откуп своего потомка мужеского пола… за богатства и успех в делах…

Холод теперь подбирался к сердцу.

— Анна, он продал моего сына, моего Николеньку! Как же он стал болеть, мой ангел, чахнуть просто на глазах… Сначала я не понимала, в чем дело, да род меня просветил… уж как я кручинилась, горевала страшно…да выхода не было… чтобы одно заклятье перекрыть, нужно другое сотворить…

Я стала мраморным истуканом.

— Пришлось мне, Анна, отдать сына Лесу! Лишь бы он жив остался… И тебе придется!

Я резко вырвалась.

— Вы что несете, что за чушь городите! Слышать больше ничего не желаю!

Я выбежала из комнаты и быстрым шагом пошла к винтовой лестнице, стало как-то не по себе, захотелось просто обнять сына. Алевтина плыла следом, бледнея с каждым шагом все сильнее.

— Стой же глупая, ему же там лучше будет! Не сладишь ты с темным, он уже близко, а в тебе еще силы — грош. Охолодись!

Я, уже схватившись за перила, повернулась и выкрикнула, не сдерживаясь.

— Бред свой прекратите! Даже если ваш отец так и поступил, причем здесь мы с Тишей?

Алевтина даже запнулась в воздухе, вгляделась в мое лицо, побледнела и осунулась, благо что призрак и уже мертва, а мне стало так страшно, будто мне готовились кол в сердце вставить и провернуть. Алевтина пробормотала.

— Да не уж-то правда! Не знает, не ведает… как же это… Эх, все неверно мы Ася сделали, да поздно теперь… задним-то числом все умны…

Она подошла вплотную, положила истончающуюся на глазах руку мне на плечо.

— Прости нас, девочка. Но все равно так вернее будет… ты потом все поймешь… там ему помогут… спасут…

И, заглянув напоследок в глаза, добавила.

— Анна, а ведь муж твой такой же зарок поставил… и Тихон станет платой за него…

Кол все же провернулся внутри.

Алевтина исчезла, а я ринулась на второй этаж. Там сына не оказалось. В диком исступлении обегав весь дом, заглянув во все двери, я поняла, что Тиши в доме не было.

За окном бушевал лес. И тут я все поняла. Вспомнились слова Алевтины:

«Стой же глупая, ему же там лучше будет! Не сладишь ты с темным, он уже близко, а в тебе еще силы — грош. Охолодись!»

За меня и за сына все решили. Не бывать этому. Я накинула легкую куртку с капюшоном, вышла во двор, завернула за угол дома и посмотрела на небо — вдалеке гремела страшная гроза, она быстро подбиралась к деревне. Стена леса страшила и вызывала непонятную дрожь.

Я поняла, что одной мне не справиться.

Я развернулась, чтобы позвать Марью Никитичку и с ее подсказки просить других жителей присоединиться к поискам Тиши, а наткнулась на Матвея Игнатова.

Вот ты-то мне и нужен! Кто как не местный лесник сможет пройти незаметными тропами, не потеряться самому и найти пропавшего ребенка.

Я подлетела к леснику, машинально схватив его за руку, заглянула в глаза, взгляд был неожиданно холодным, выражение лица хищным, мне показалось, что мужчина был некрасиво, даже мертвенно, бледен. Но я не могла тратить время, рассматривая странности внешности постороннего человека, мне лишь нужна его подсказка, в каком направлении начинать поиски.

— Матвей, прошу вас помочь мне найти сына, он скорее всего в лесу. Так и манит его этот проклятый лес с самого момента приезда. Помогите, одна я не справлюсь.

Игнатов как-то механически дернулся, медленно повернул голову в сторону дома, постоял что-то внимательно изучая, а потом по его лицу расплылась довольная улыбка. Я, конечно, удивилась, но виду не подала. Между тем мужчина снова смотрел на меня, изучающе и пытливо, мне стало неприятно, захотелось отойти подальше, а лучше взять свои слова обратно.

— Конечно, Анна, я найду вашего сына, не беспокойтесь. От меня он не убежит.

Я не могла объяснить почему интуитивно не доверяла этому человеку, и если раньше он вызывал только настороженность, как незнакомый мужчина, то сейчас я почувствовала как внутри меня растет какая-то враждебность. Так, а это что такое?

— У вас кровь, Матвей. Вот здесь.

И я указала ему на правый висок и уголок губ, кровь стекала тонкими полосами, оставляя грязно-красные следы. Я похолодела, сделала шаг назад. Мужчина дотронулся до испачканного подбородка, потом поднял руку к глазам и несколько минут изучал окрасившуюся ладонь. Затем точным движением аккуратно протер следы рукавом ветровки.

— Не обращайте внимание, в лесу зверь неожиданно напал, пришлось голыми руками