И только в этот момент Катя заметила у него белое пятно на правой губе – нетипичное для немецких овчарок.

– Снежок! Ох ты, какой большой вырос.

Сотрудницы на мгновение опешили, а потом бросились на собаку с палками.

– Не бейте его! Это Снежок… Мы с друзьями его с больной лапой подобрали, совсем маленьким. Вылечили, а потом его к вам забрали. Он хороший, охранник, правда. Это только ко мне он так….

Как ни странно, ее объяснения подействовали. Суровые тетки заинтересовались трогательной историей, и Кате пришлось в тот день несколько раз в подробностях повторять ее сотрудницам СИЗО.

– Ну просто сериал! – восхищались они.

Вечером Катя все думала о разговоре со следователем. Голова шла кругом, и заснуть удалось только под утро.

Сон был похож на прошлый. Нескончаемый ледяной тоннель с тусклым, точно в СИЗО, освещением. Катя все пыталась найти из него выход и никак не могла. Вдруг что-то мелькнуло за очередным поворотом. И Катя побежала. Кукла. Большая кукла со смоляными кудрями, в летнем платье. Катя склонилась над ней и вдруг поняла, что это маленькая девочка, невесть как очутившаяся в этом ледяном лабиринте без теплой одежды. Сердце сжалось от жалости. Катя схватила ребенка на руки, молясь, чтобы малышка была еще жива. Она стала дышать на нее, пытаясь отогреть, тереть маленькие ладошки, и вдруг девчушка распахнула глаза. Они были огромными. И темно-карими с крапинкой. Как у Андрея.

Проснувшись, она взглянула в зарешеченное окно на восходящее солнце. Кате не верилось, что когда-нибудь она вновь будет свободна, увидит родных, родит ребенка. Она по-прежнему не могла понять, как очутилась здесь и куда попадет отсюда. И все же этот сон что-то изменил в ней. Катя впервые всерьез осознала, что сидит в СИЗО не одна. Вместе с ней их с Андреем малыш. И ему, должно быть, еще страшнее.

– А чей-то тебе ночью снилось? – полюбопытствовала соседка по камере, толстая Люська, у которой из передних зубов сохранился всего один. – Все бормотала чегой-то.

Катю бил озноб. Она сидела укутавшись в одеяло, хотя в камере было жарко.

– Люсь, а… на зоне рожают?

– Рожают, а как же, – ничуть не удивившись вопросу, кивнула бывалая Люська. – Некоторые даже специально с вертухаями путаются, чтоб условия получше и УДО пораньше. Ты беременная чтоль?

– Беременная, – вздохнула Катя и впервые за эти дни разрыдалась.

С тех пор Люська взяла ее под свое крыло. Она не давала ее в обиду, следила, чтобы Катя хорошо питалась, и вела с ней долгие задушевные беседы. Суть этих бесед сводилась к одному: на зоне тоже можно жить. Мол, если и отправят Катю в колонию, так там тоже люди.

Периодически, когда у Люськи было хорошее настроение, она даже развлекала Катю тюремными песнями. Самой проникновенной была та, где пелось, что «тюрьма не должна быть с женским лицом».

От этой странной дружбы стало немного легче. Катя даже перестала замечать вонь и духоту камеры. Ее больше не мутило от тюремного запаха. Привыкла.

Следствие длилось три месяца. А потом Катю выпустили. Просто выпустили, не собрав доказательств. Она подозревала, конечно, что без вмешательства Кристины Валерьевны здесь не обошлось. Мать подтвердила это – когда Катю забрали, она пошла на поклон к старой знакомой, все-таки столько лет их дочери были подругами, и та сказала, что постарается помочь.

Дверь изолятора захлопнулась за ней с лязгом. На дворе было лето. Деревья шелестели ярко-зелеными кронами. Сперва даже в глазах зарябило от этой яркости после серых тюремных стен и тусклых ламп. Видимо, малыш тоже почувствовал свободу и впервые пнул маму. В этот момент Катя почувствовала себя счастливой. Она вдруг закружилсь, широко распахнув руки, будто собиралась обнять весь мир, летний и звенящий. И она знала, что, если Андрей сейчас видит ее, он поймет.

Глава 9

В Магадане шептались теперь на каждом углу. Оставаться в городе их семье было просто нельзя. На помощь пришла Анна Егорова. Подключив все свои связи, она сумела устроить Катю администратором в одно из московских модельных агентств. Зарплата не слишком большая, но этих денег хватило на то, чтобы снять однокомнатную квартиру в области. К тому же там согласились закрыть глаза на ее беременность и скорые роды при условии, что со всеми «материнскими делами» Катя управится за время стандартного месячного отпуска. О большем теперь мечтать не приходилось.

Она любила родной город, но сейчас была счастлива его покинуть. Здесь каждая улица, каждый дом напоминали о трагедии.

В сентябре, на месяц раньше срока, в подмосковном роддоме на свет появилась Ульяна Андреевна. Несмотря на то что девочка провела внутри мамы времени меньше положенного, она была вполне здорова, и врачи скоро выписали их обеих домой.

Однокомнатная хрущевка, скрипящие половицы, ободранные обои. В этой квартире дочери известного магаданского бизнесмена и внучке не менее известного партийного функционера предстояло начинать свой жизненный путь.

Скромному жилищу предстояло стать тихой гаванью. Их отправной точкой. Перешагнув порог нового дома, Катя вздохнула с облегчением. Она сделала это. Несмотря ни на что, она родила дочку. Девочка жива и здорова, а у мамы снова есть смысл жизни – вырастить ее достойным человеком.

– Знаешь, Катюха, с такими генами она тебе лет через тридцать особняк построит не хуже того, что у Черепова был, – сказала Алена.

– Жаль только, что я до этого не доживу, – вздохнула новоиспеченная бабушка.

– Нет, мама, жить надо. Это я сейчас очень хорошо понимаю, после случившегося. Пока есть возможность, надо цепляться и бороться изо всех сил. Мы должны жить друг для друга, для своей семьи. Ведь мы, правда, очень друг другу нужны.

– И мы обязательно будем счастливы. Вот увидите, – неожиданно серьезно сказала маленькая Рита.

В честь нового члена семьи на кухне было организовано праздничное чаепитие. Испекли пироги с картошкой – любимое блюдо молодой мамы. Впервые за долгое время на душе у Кати было спокойно.

Заботу о малышке сразу взяла на себя бабушка. Катя целыми днями пропадала на работе, а вечером училась на бухгалтерских курсах. До тех пор, пока не подрастут сестры, она – единственный кормилец. Ей хотелось не просто помочь маме вырастить Алену и Риту, но и дать им обеим образование, ведь будь сейчас у Кати диплом, все было бы намного проще.

Работа в агентстве была совсем несложной. Она знала бизнес изнутри и теперь легко справлялась с обязанностями. Начальница, давняя подруга Анны, была к ней добра, девчонки-модели относились к Кате по-дружески и с некоторой долей сочувствия. Но она ни с кем не сходилась близко – внутренняя боль не позволяла ей это сделать.

Иногда глядя, как они беззаботно щебечут, Катя сама себе казалась сломанной куклой. Сломанной и выброшенной на обочину жизни. Но раскисать было нельзя. И она старалась.

Один раз ей даже повезло сняться в рекламе шампуня – роскошные белокурые волосы Кати и безупречное, не испорченное ожогом лицо одной из моделей. На гонорар удалось купить для Ульяны все необходимое. Быт понемногу налаживался, жизнь шла своим чередом, но именно это и казалось самым странным.