В общем, решили мы зама подставить по полной программе. У самого запасливого из экипажа выцыганили два презерватива – жутких «изделия № 2», упакованных не в яркую коробочку, как сейчас, а в серые аптечные пакетики. Легким движением руки мне удалось сунуть эти изделия в карман нашему замуле. С тем он и ушел на свидание.

Но на то он и замполит, что ему везде везет и из любого дерьма он чистеньким вылезает. Как стало позже известно, жена у зама распотрошила его вещички и презервативы обнаружила. Отнекиваться зам не стал. Как раз наоборот – изворотливый, паразит! – на ушко жене этот хитрожопый нашептал, что есть приказ – носить изделия в кармане всегда, потому как передающиеся половым – будь он трижды неладен! – путем заболевания таким образом можно предупредить. «Это НЗ – неприкосновенный запас», – доложил он жене для пущей важности. И раз НЗ не использован – это говорит об одном: о его супружеской верности и флотской чести!

В Большом Логе шила в мешке не утаишь, скоро жены подводников стали трясти мужиков на предмет наличия НЗ в кармане. Нет НЗ – стало быть, использовал по прямому назначению. Так что фразочка «Братцы, дайте два гандона в долг!» у нас никого не шокировала».

* * *

Баринов задумчиво просмотрел исписанную страничку. И порадовался за себя. Вот для статьи или книжки такое вряд ли пойдет, а у него – пожалуйста! Потому как для себя пишет. А если кто знающий прочтет, скажет, что все правильно, так и было. Правда жизни, так сказать.

* * *

Однажды, при заходе в сирийский порт Тартус, Баринова чуть не записали в шпионы. Дело было так. В любом иностранном порту морячков-подводников полагалось в те времена отпускать в город только группами по пять человек. Во главе такой группы обязательно должен был стоять офицер, коммунист, которого никакими соблазнами не собьешь с пути праведного.

Баринов построил своих четырех матросов и повел их в город. Время, выделенное на посещение магазинов – строго четыре часа! – пролетело быстро. Затарившись всяческим ширпотребом, группа Баринова двинулась обратно в порт, где ее в условном месте должен был ждать баркас, на котором им предстояло добраться до лодки.

Придя на место немного раньше намеченного срока и не обнаружив нужного плавсредства, моряки стали терпеливо ждать. И надо же тут было случиться беде: у одного матросика скрутило живот. Ну, негоже советскому моряку в иностранном порту наложить в штаны! Не мог Баринов такого допустить. Да и парня жалко. У него, несчастного, аж бисеринки пота на лбу выступили, только не плачет!

Баринов бойцу кивнул на штабель контейнеров: мол, давай быстро за них, мухой! И тихо чтоб! Парень понял, быстренько шмыгнул в укрытие.

И в тот же момент к причалу подвалил катер с замом на борту. Везде-то его черт дернет быть в первых рядах. Даже если дело касается самого натурального дерьма.

Баринов от досады плюнул. А замуля чуть в обморок не ломанулся, увидев вместо пяти моряков – четырех. ЧП! Скандал! Хорошо, что матросик проворным оказался и уже через секунду из своего импровизированного гальюна выскочил, поправляя на ходу предмет туалета.

Группа погрузилась на катер и отправилась восвояси. Баринов, считая инцидент исчерпанным, уже предвкушал скорый ужин и посиделки с друзьями. Как бы не так!

Не прошло и получаса после прибытия, как его выдернули в каюту к представителю особого отдела. Был такой строгий дяденька на лодке, который до утра экзаменовал Баринова одним и тем же вопросом: «Что делал матрос Мамедов в течение пятнадцати минут один в иностранном порту?»

Баринов вслух не произнес все, что думал по этому поводу. Да и смешно это.

Впрочем, кому смешно, а кому и нет. Вопрос номер два: «А вы уверены, товарищ Баринов, что матрос Мамедов при этом не вступал ни с кем в контакт?»

Вот черт! Ну, штаны же Баринов Мамедову не держал, стало быть, и не может на сто процентов гарантировать, что не было контакта. С другой стороны, несчастный Мамедов едва не помер. Ну какой на фиг контакт?! Но это вы можете, как говорит Ксюша Собчак, рассказывать «бабе Фисе», а представителю особого отдела факты нужны и доказательства. А факт налицо: матрос Мамедов в течение нескольких минут находился вне поля зрения главного по группе Баринова Ильи Александровича. И если нет у вас, Илья Александрович, доказательств его, матроса Мамедова, полной невиновности, будьте добры – подставляйте собственную шею под гильотину!

Поразмышляв секунду, Баринов, давно уставший от идиотизма разных сухопутных козлов, твердо сказал:

– Я лично контролировал весь процесс и довожу до вашего сведения, что в зоне видимости не наблюдалось ни агентов иностранных разведок, ни представителей буржуазной прессы.

Вопрос, последовавший за этим, убил Баринова наповал:

– А кто это может подтвердить?

По сегодняшнему времени, ответить бы ему просто и незамысловато: «Кто-кто! Конь в пальто!» Но тогда и присказки такой Баринов не знал, да и отвечать надо было по существу вопроса. Конь бы тут никак не прокатил.

– Ваши коллеги, которые контролировали обстановку в данном районе с помощью наших разведывательных спутников. Прошу послать соответствующий запрос в центр космической связи, – устало ответил он.

– Вы что, издеваетесь? Вы не поняли, с кем разговариваете?!

Как визжал особист, слышали, наверное, даже на берегу:

– Пошел вон, дурак! Я тебя домой в Союз отправлю!

– Да хоть сию секунду, – ответил осмелевший Баринов. – А управлять подводной лодкой вы будете? Вперед и с песней!

Ближайшее партийное собрание было целиком и полностью посвящено вопросу утраты политической бдительности коммунистом Бариновым. Выговор ему влепили и обязали потом и кровью смывать позор.

* * *

Вообще, как Баринов стал с годами понимать, вся служба – большой бардак. В большом хозяйстве это нормальное явление. Поначалу он всему удивлялся. А потом удивляться перестал. И если кто-то рассказывал ему про то, как можно выйти на пять минут из дому с помойным ведром и вернуться через три месяца, он охотно верил, не видя в этом ничего удивительного. Он и сам однажды ушел на дежурство, а вернулся... Ой, откуда и когда он вернулся – даже подумать страшно.

Баринов в тот день был дежурным по живучести по соединению подводных лодок. На дежурство это он нагло опаздывал. Проспал. Проспал утренний доклад командованию бригады и, пока бежал на причал, лихорадочно придумывал сто и одну причину в свое оправдание. Хотя трудно что-то толковое придумать, если все случилось из-за банальных посиделок, результат которых был у Баринова на лице. Это если еще к носителю бледного лица не принюхиваться.

А на причале какая-то лодка «под парами» – собиралась отходить в море. Какая именно там лодка, у Баринова не было времени рассматривать. Только он попытался изобразить доклад и повиниться, отцы-командиры в один голос заорали:

– Марш на лодку!