Бранденбуржское курфюршество, Солдин, 02.10.1410 года.

Похоже, после гибель Лудвига, брат Марциан удвоил меры безопасности. Во всяком случае, теперь всегда двое всадников ехали впереди, в качестве дозора, зорко осматривая окружающую местность, за ними, в небольшом отдалении, следовал ещё один человек, чьей обязанностью было, криком предупредить остальных об опасности, если такая возникнет, и мчаться на помощь первой паре. Основную группу составляли рыцари, усиленные мной и ещё одним оруженосцем. Прямо за ними ехала карета с девушками, а чуть позади — телега с припасами. Замыкала шествие ещё одна пара, так сказать, наш арьергард, которые следили, чтобы враг не подкрался сзади, усыпив бдительность нашего авангарда. Основная группа, под командованием брата Марциана, служила главной ударной силой и брат Марциан должен был решать, принимать ли нам бой, в случае нападения, или занимать оборону, лететь ли на помощь разведке, если они наткнутся на засаду, или придумать другой тактический план. В общем, всё как на войне. Брат Марциан серьёзно решил не допустить больше ни одной неразумной жертвы. Оттого и объявил, что всевозможные скачки и прочие соревнования в дороге категорически запрещены. Двигаемся только так, как он приказал! Поэтому двигались медленно. Как только нашим разведчикам казалось, что они видят что-то подозрительное, как один из них вскидывал руку вверх. Этот жест немедленно повторял тот, кто ехал между разведчиками и отрядом. И все останавливались. Разведчики осматривали окрестности, и облегчённо махали рукой вперёд: «Едем!». А минут через десять могло всё повториться вновь. А могли и пару часов ехать без остановок.

Чаще всего останавливались в лесу. Порой, покачивания нижних веток ели или крика сороки было достаточно, чтобы разведчики встревожились.

Мы закончили болтать с Катериной далеко за полдень, но оказалось, что до конца путешествия ещё далеко. Я ехал на Шарике в основном отряде и тоже зыркал напряжённым взглядом по сторонам. Хотя понимал, что толку от этого мало. Что я могу заметить, чего не заметит обученный воин, матёрый крестоносец, которому местные условия — что дом родной? От меня мог бы быть прок в пустыне. Там, наоборот, мало было бы проку от крестоносцев! Но здесь, в центре Европы, я был, прямо скажем, лишним звеном. И всё же, внутреннее напряжение нашего отряда передалось и мне. Вот я ехал и зыркал, так что глаза слезились.

Тем не менее, ничего необычного мы не обнаружили и никого подозрительного не встретили. Проезжающие по дороге были веселы, приветливы, дружески здоровались, призывая имя Господа, и так же дружески прощались, проезжая мимо, независимо, в каком направлении ехали. А мы продолжали двигаться, в полной боевой готовности. Почти стемнело, когда мы доехали до очередной таверны, где наконец-то, вздохнули с облегчением. Как обычно, Шарик никому не дался, и рассёдлывать его пришлось мне самому. Я не в обиде! Мы с Шариком, можно сказать, сдружились! Мне даже приятно было за ним поухаживать, прежде чем отправиться на ужин.

Когда я вошёл в зал, все уже были в сборе, и даже вино стояло на столе. И рядом суетился прислужник, расставляя на столе тарелки с хлебом и зеленью. Вот-вот должны были принести и мясо. Крестоносцы терпеливо ждали, когда можно будет благословить трапезу и, хотя бы, промочить горло. Девушки, само собой, сидели отдельно. Я сел на привычное место и тоже приготовился к ужину.

— Вы сегодня много разговаривали в карете… — неожиданно заметил Марциан, не глядя на меня, — Могу ли я поинтересоваться, о чём был разговор?..

— Конечно, — небрежно ответил я, — Мы говорили о божественном!

А сам внутренне напрягся. Не люблю я таких вопросов, которые как бы ни о чём, а на самом деле, чтобы подловить тебя на неосторожном слове.

— И что же из божественного вы обсуждали?

Краем глаза я заметил, как насторожилась Катерина. Зря! Я же не дурак, взять и ляпнуть, что мы обсуждали демоницу Лилит! Во-первых, вообще разговор о демонах, по мнению крестоносцев, был бы ни к чему, и даже опасен, а во-вторых, Лилит упоминается в легендах, а не в Библии. Нет-нет! И я стал лихорадочно вспоминать, о чём божественном мы вообще когда-то говорили с Катериной? Ну, сами подумайте, как брат Марциан задал вопрос: «И что же из божественного вы обсуждали?». Он же не спросил: «Что вы СЕГОДНЯ обсуждали», верно? Значит, имею право схитрить!

— Мы разговаривали об исходе евреев из Египта, — совершенно спокойным голосом ответил я, — О пророке Моисее, о чудесах Господних, о казнях египетских…

— И что же это были за казни? — впервые поднял на меня взгляд Марциан.

Похоже, опять меня в чём-то подозревают! Ну, ладно! Мы и в самом деле разговаривали про это с Катериной, только ещё в Мариенбурге, во время осады. Память у меня всегда была хорошая, а с волшебным перстнем, я заметил, ещё лучше стала. Сейчас я вам расскажу!

— После того, как Моисей получил из неопалимой купины повеление Божие вывести народ Израиля из Египта, он взмолился Господу, прося заменить его в этом подвиге, ибо был косноязычен. Но Бог только рассердился и сказал, пусть брат его Аарон будет устами Моисеевыми, но волю Божию будет исполнять только Моисей! И дал ему знамения, чтобы фараон поверил, что Моисей говорит от имени Бога: жезл, который, если бросить на землю, превращается в змея, а если взять с земли, опять становится жезлом, рука Моисея, если убрать за пазуху и вынуть, становится поражённой проказой, но если повторить, то исцеляется, и способность обычную речную воду превращать в кровь, если черпнуть из реки и выплеснуть на землю. Вооружённый такими знамениями, пошёл Моисей к фараону и потребовал, чтобы тот дал еврейскому народу время принести жертву Богу. Но только, такую жертву надо принести в глубине пустыне, за три дня пути от Египта.

— Вот ещё! — ответил фараон, — Что за глупости? Три дня пути туда, да три дня пути обратно… а работать кто будет?.. Не позволю!

И нагрузил евреев работой чуть не вдвое больше, чем было! Дескать, если есть время молиться, то значит, народ праздный! Пусть лучше в это время работают!

— Как же так, Господи? — удивился Моисей, обращаясь к Богу, — Что же Ты не смягчил сердце фараоново?

— Не только не смягчу, но ожесточу сердце фараоново! — ответил Бог, — Но зато явлю множество чудес и знамений в земле Египетской!

И напомнил Моисею о знамениях. Пошли Моисей и брат его Аарон опять к фараону. Убеждать. Моисей бросил свой жезл и пополз жезл змеем! Но фараон почему-то не испугался… Позвал своих волхвов и чародеев. И что